— На твоём месте я бы этого не делал, — предупредил Драко. — Не могу гарантировать, что моя окклюменция будет достаточно сильна под пытками. Вполне возможно, что, как только ты произнесёшь заклинание, моё сознание окажется открытым, как… Тут я мог бы сказать что-то вульгарное про ноги тёти Беллы перед Тёмным Лордом, но меня учили не грубить старшим. Как бы то ни было, прямо сейчас Кассиус пытается меня найти, и как только моё сознание окажется открытым, он придёт сюда.
— Он не собирается тебя спасать, — парировал Лестрейндж, но Драко расслышал нотки неуверенности в его голосе.
— Может и нет, но он не позволит мне умереть, пока не получит ответы, — пожал плечами Драко. — А для тебя будет так ужасно потерять его поддержку после стольких лет подготовки. Ведь Кассиуса растили достойным наследником Тёмного Лорда. Ты всегда этого хотел, верно? Чтобы он вырос и объединил Пожирателей смерти вокруг себя. Он бы взял бразды правления, а ты бы стал его правой рукой, распространяя идеалы чистокровных. Хороший план — по крайней мере, до того как Кассиус отказался от идей отца. Ты ведь поэтому убил Адрию?
Лицо Лестрейнджа на мгновение выразило растерянность.
— Кого? Знаешь, Драко, ты ещё больший дурак, чем твои родители. Тебе надо научиться выбирать сторону победителей.
— Я уже на стороне победителей, дядя Ральфи, — улыбнулся Драко. — И думаю, ты тоже об этом знаешь. Иначе избавился бы от меня при первой же возможности.
Драко продолжил язвить, наслаждаясь тем, как закипает Лестрейндж, осознавая своё бессилие, когда из-за его спины показались две тёмные фигуры.
— Экспеллиармус! — выкрикнула Пэнси, и палочка Лестрейнджа вырвалась у него из руки, но прежде чем Паркинсон успела её поймать, ослепляющая белая вспышка осветила комнату. Родольфус бросился на Драко, который как раз успел пригнуться, превозмогая ужасную боль. Рон рывком вытащил Пэнси из-под удара.
— Это Дрю, — выкрикнул Драко в том направлении, где мгновением ранее находились Рон и Пэнси.
— Я не опоздал на вечеринку? — раздался голос Пожирателя, и он сам появился в дверном проёме, когда белый свет начал медленно растворяться. Он взмахнул палочкой в сторону дезориентированных Пэнси и Рона, обезоружив их.
Лестрейндж схватил Драко за ворот, Малфой немедленно попытался вырваться, пнув Родольфуса в живот, и тут же зашипел от боли, когда Лестрейндж надавил рукой на ожог на его груди.
— Сукин сын, — выплюнул Драко со злостью, и тут же сжал зубы, чтобы не закричать от дикой боли, которая пронзила всё тело, распространяясь от груди, словно разбуженный монстр.
— Больно? — осведомился Лестрейндж с кровожадной улыбкой.
Пульсирующая боль завладела каждой клеточкой тела Драко, словно каждый миллиметр многократно проткнули острой иглой. Хватка Родольфуса на его шее едва заметно ослабла, позволяя вобрать в лёгкие немного кислорода. На мгновение придя в себя, Драко смог разобрать, что Рон схватил Лестрейнджа сзади за рубашку и ударил по лицу, временно позволив Драко дышать.
В ту же секунду Пэнси дёрнулась в сторону палочки Родольфуса, упавшей на пол, но тут же привлекла своим действием внимание Дрю. Он взмахнул палочкой, и Паркинсон с размаху приложилась головой об острый угол кровати. Рон оттолкнул Лестрейнджа и тоже бросился к палочке, но его пальцы скользнули в миллиметре от неё, когда ему в грудь ударил мощный Круциатус. Рон вскрикнул и повалился на спину.
Драко балансировал на краю сознания, цепляясь за жизнь, бессильно наблюдая за сражением, в котором Рон и Пэнси явно проигрывали. Словно сквозь пелену он вновь почувствовал на себе хватку Лестрейнджа. Родольфус развернул его к себе лицом и что-то прорычал, но Драко его уже не слышал.
У него оставался единственный вариант, и Малфой надеялся, что он сработает.
*
Звон разбившегося стекла заполнил комнату, когда Кассиус гневно бросил зеркало на пол в спальне. Это был единственный способ хоть как-то контролировать ярость, разлившуюся по венам в тот момент, когда он обнаружил безжизненное тело Гектора и до дрожи напуганного Картера, который теперь без сознания валялся на полу. Кассиусу потребовалось несколько минут, чтобы покопаться в его сознании и узнать, что ни он, ни Гектор никогда не сидели в Азкабане в камере под номером «1213». Кассиус зарычал и с разворота бросил заклинанием в дорогой комод из красного дерева ручной работы, и тот развалился пополам, его содержимое вывалилось на пол, как внутренности животного со вспоротым брюхом. Круша всё вокруг, Кассиус поранился, и теперь кровь капала из неглубоких ран на руках, но он так и не мог смириться с очевидным.
Драко обманул его.
И, к сожалению для Кассиуса, обнаружить Малфоя с помощью легилименции оказалось невозможно. Конечно, он с самого начала не особенно на это рассчитывал, но у него всегда получалось отыскать Драко, проникая в мысли Гермионы. Теперь же по какой-то необъяснимой причине Кассиус никак не мог подключиться к её сознанию, словно Гермионы вообще не было в замке.
Идея отмщения за Натали с каждой секундой становилась всё призрачнее, утекая как песок между пальцев. Эта цель, эта миссия, на которой Кассиус концентрировал все свои силы последние два года, была своеобразным способом вливания жизни в память о Натали. Он никогда не думал о её смерти — только о мести за неё, и каким-то извращённым образом это не давало признать ужасную правду. Натали всегда была с ним. Она придавала смысл его жизни, позволяла концентрироваться на мести и не думать о том, что Кассиус не смог спасти её.
А Драко всё испортил. Он с самого начала знал, что значат цифры «1213», и солгал. И казалось ещё ужаснее в свете того, что к жизни Малфоя теперь был прикреплен незримый таймер, отсчитывавший последние минуты его жизни. Как только антидот перестанет действовать, Драко умрёт — а вместе с ним и тайна убийства Натали, но этого Кассиус просто не мог допустить. Хотя, как это ни парадоксально, смерть самого Кассиуса могла подарить Драко жизнь.
Перешагнув через кучу осколков, он вновь услышал слова Гермионы: «Натали мертва. Ты живёшь и сражаешься за призрака. Из-за тебя умер Люциус, умерла Адрия, а теперь умрёт Драко, но она не вернётся!»
Три жертвы: Люциус, Нарцисса и Адрия. Кровь всех троих была на руках Кассиуса. Новость о смерти Нарциссы ещё не достигла Драко, но это был лишь вопрос времени. Малфой и сам скоро навсегда покинет этот мир.
И в этот момент Кассиус отчётливо различил чужой голос в своей голове.
«Спаси Гермиону и остальных, и ты получишь все ответы».
Ему потребовалась доля секунды, чтобы узнать голос Драко, и ещё две секунды, чтобы закрыть глаза и сконцентрироваться на его местоположении в замке.
*
Гарри охватил жуткий холод, когда он завернул за очередной угол в подземелье. Он совершенно потерял счёт времени и не смог бы даже примерно сказать, где находится. Только поскрипывавшая петлями решётка камеры позволяла предположить, что кто-то недавно здесь находился. Гарри продолжил идти вперёд, когда расслышал вдалеке женский голос.
— Гермиона? — неуверенно позвал он. — Пэнси?
Ответа не последовало, и Гарри сделал ещё несколько шагов, отчаянно щурясь, чтобы рассмотреть хоть что-то в полумраке подземелья. Он поднял палочку, освещая себе путь, и снова позвал:
— Эй?
Только когда Гарри продвинулся чуть дальше, он заметил слабое зеленоватое свечение в конце длинного коридора, которое медленно выплывало из-за поворота. Теперь можно было расслышать, как женский голос что-то негромко напевал, но этот звук, многократно усиленный эхо, создавал жуткое впечатление, от которого кожа Гарри покрылась мурашками. Его глаза расширились в ужасе от осознания того, на кого он только что случайно набрёл. Не раздумывая ни секунды, Гарри развернулся и бросился бежать туда, откуда пришёл.
За ним пение становилось громче, словно его источник приближался к Гарри, несмотря на то, что так быстро он не бегал даже на аврорском экзамене. Постепенно пение переросло в истеричный визгливый смех — смех существа, единственной целью которого было разрушение замка и его обитателей.