— А ваш сын, леди Мальвина, согласен с ней?
— Конечно, нет. Он совершенно справедливо думает о сохранении наследства для Тайтуса. Деньги есть, но их не слишком много. Безмозглая жена разорит его. Леди Мальвина непрерывно перебирала перстни на пальцах. — И она забывает обо мне. У меня гоже есть потребности. Даме моего сложения просто неприлично иметь так мало украшений. Амалия забыла или предпочитает не помнить, при каких обстоятельствах я была вынуждена пожертвовать большей частью драгоценностей. Сегодня, мисс Милдмей, вы будете ужинать вместе с нами и присутствовать при поучительной беседе относительно достоинств итальянской парчи и турецких ковров. Советую помалкивать. Возможно, вам покажется безнравственным проматывать таким образом состояние Маллоу — или что от него осталось после увлечений моего мужа домом на Кенсингтон-стрит в Лондоне, — однако моя невестка терпеть не может советов и возражений. Ей очень хочется порисоваться, и впервые появилась такая возможность. Собственных талантов и достоинств не хватает, следовательно, без внешних атрибутов не обойтись. Разденьте ее, и вы обнаружите соломенное чучело, раздуваемое ветром. Откуда она родом, хотелось бы знать? Я расспрашивала сына, но он не говорит. Сохраняет лояльность жене, леди Маллоу, а та ждет не дождется захватить в свои руки как можно больше.
Значит, у Блейна уже по горло забот с двумя враждующими женщинами. Одна из них — его предполагаемая мать, а другая — несомненно его жена.
— В котором часу подают ужин, леди Мальвина?
Старуха с подозрением посмотрела на Сару.
— Вы думаете, я слишком много болтаю. Возможно, это и так, но мне нужно с кем-то разговаривать, а Полли безмозглое создание.
— Теперь дома ваш сын, — напомнила Сара. И вновь девушка почувствовала на себе подозрительный взгляд леди Мальвины. Не мелькнуло ли в нем что-то похожее на беспокойство?
— Мой сын очень занятой человек. Ему нужно управлять всеми делами усадьбы. Стараюсь отнимать у него как можно меньше времени. Однако на что я жалуюсь? — На одутловатом старческом лине вновь засветилась энергия. — Со мной мой внук. Мы научим его, мисс Милдмей, ездить верхом, стрелять, ловить рыбу, охотиться.
— И грамоте, надеюсь.
— Ах, вы мне нравитесь, мисс Милдмей. Вы не боитесь меня, как эти глупые пучеглазые служанки. Хорошо бы вы остались у нас надолго.
— Столько времени, сколько нужно, леди Мальвина.
— Хотите сказать, до тех пор, пока не найдете мужа. Вы очень привлекательная молодая женщина. Но за кого вы собираетесь выходить, моя дорогая? Гувернантки, как вам известно, попадают между двух стульев: между аристократией и простым людом. Но не отчаивайтесь. Возможно, нам удастся кое-что сделать для вас. Я могла бы уговорить викария — моего старого друга — найти для вас холостого священника. А если из этого ничего не выйдет, то я подарю вам что-нибудь. Не просто платье, а кольцо с бриллиантом или дорогую брошь… Однако хороший муж был бы желательнее, а?
Сердиться на эту старую даму было положительно невозможно; свойственные ей приземленность и грубоватая прямолинейность не соответствовали нравам той чопорной эпохи. Сара представила себе, какое лицо будет у леди Мальвины, когда в усадьбу въедет Амброс и устранятся все недоразумения с наследованием. Простит ли старуха ей невольный обман? Было бы печально, если бы не простила.
Для своего первого ужина в семье Сара одевалась с некоторым волнением. Если леди Мальвина заскучает или просто заспорит с Амалией, то вполне может ляпнуть все, что угодно, развлекая компанию и ставя присутствующих в неловкое положение.
Уже совсем стемнело, на лестницах зажгли лампы, которые создавали через равные промежутки острова света; высокие потолки терялись в непроглядной тьме. Дом стоял слишком далеко от города, чтобы к нему можно было подвести газ. А потому в помещениях приятно пахло воском и горящими свечами. Тяжелые гардины с бахромой по краям плотно закрывали большие окна, и шум ветра не проникал в комнаты.
Сара спустилась в столовую. В камине уютно потрескивали поленья, весело плясали, перемигиваясь, огненные язычки. Амалия была уже здесь. Она стояла повернувшись лицом к камину, пламя освещало ее светло-голубое платье, стройную изящную фигуру с очень тонкой талией. Нетрудно было представить, что Блейн гордится ею, а не ищет предлога отправиться спать в другую комнату.
Но когда женщина повернулась, Сара заметила прежнее угрюмое выражение на ее лице. Черные глаза мрачно поблескивали.
— Ну как, мисс Милдмей, ребенок вполне освоился?
— Все в порядке, леди Маллоу. И ему нравится новая няня.
— Великолепно. Хотя, как считает мой муж, не это главное. Важно не испортить, не избаловать мальчика, а он все еще такой маленький и слабенький. Пойду навещу его. Уф! Какие сквозняки в этом доме. Я никак не согреюсь с самого приезда.
— Значит, нужно послушаться совета моей мамы и надеть побольше нижних юбок, дорогая, — раздался от двери низкий приятный голос Блейна. — Добрый вечер, мисс Милдмей. Рад видеть вас вместе с нами.
Сара потупилась. Она вполне могла достойно ответить на его бесцеремонный взгляд, всегда знала, как поступить с мужчинами подобного типа в тех случаях, когда Эмилия и Шарлотта только краснели и хихикали. Но теперь, чтобы выдержать свою роль, она должна была тоже покраснеть и позволить ему думать, что его дерзости сходят ему с рук.
— Вы хорошо устроились, мисс Милдмей? Вы разделяете мнение моей жены, что этот дом холодный?
— Возможно, он еще не успел достаточно прогреться, лорд Маллоу.
— То же самое говорю и я. Но моя жена твердит, что виною всему общее плохое состояние внутреннего убранства. Нам следует закупить многие мили генуэзского бархата, целые акры ковров, обои с узорами, выполненными вручную, новые канделябры и массу других вещей. Какое Тайтусу до всего этого дело, спрашиваю я вас?
— Блейн! Это не только ради Тайтуса. Мы тоже живем здесь.
— Я вернулся исключительно ради Тайтуса, Насколько тебе известно. Давай позаботимся о том, чтобы просто сохранить имение для него, как мы намеревались с самого начала.
Сара вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд его черных глаз.
— Вам не кажется странным, мисс Милдмей, мое желание обеспечить наследство для сына?
Он был лучшим актером, чем она, но также и порядочным фарисеем, делая вид, что лично ему усадьба Маллоу не нужна, хотя отчаянно сражался за нее многие месяцы.
— Блейн, мисс Милдмей не интересуют твои личные планы, — одернула его Амалия.
Блейн ухмыльнулся. При этом на щеке обозначилась глубокая ямочка.
— Разве? Даже тот факт, что я пообещал завтра в церкви прочесть отрывок из Священного писания?
Амалия зажала рот рукой, сдерживая восклицание. Впервые за все время она как будто развеселилась.
— Ты?
— Да, я. Пока ты отдыхала, приходил викарий. Таков обычай. Мой отец всегда это делал.
Амалия весело рассмеялась.
— Прости, дорогой. Но сколько времени ты не касался Библии?
— Если ты полагаешь, что в море я чувствую себя более уверенно, то я готов с тобой согласиться. И, тем не менее, вы будете завтра в церкви вместе с Тайтусом. Пусть узнает заранее, что ему предстоит в будущем.
После этого ужин при свечах протекал довольно мирно; даже леди Мальвина воздерживалась от слишком скандальных реплик. Затем Блейн сидел, развалившись в кресле перед камином, задрав свой длинный нос к потолку, леди Мальвина дремала, а Амалия рассеянно бренчала на пианино, пытаясь изображать из себя светскую даму.
— Мы должны устраивать у себя званые вечера, Блейн.
— Разве ты забыла, мы приехали сюда отдохнуть.
— Какой вздор. Ты никогда не устаешь. А процесс не потребовал много сил, ведь ты не сомневался в том, что выиграешь его. Кроме того, здесь есть люди, которые ожидают приглашения в усадьбу. Старые друзья. Разве не так, мама?