— Но что будет с твоим племянником… и со страной? — Лайонел бросил нервный взгляд в сторону родственников Сары, которые препиралась из-за того, кто первым должен возложить цветы. — Она окажется в руках еще одной правительственной марионетки — такой, каким был твой брат. Спасти нас мог лишь твой брак с Сарой. — Он поморщился. — Посмотри на них! Ее родственники похожи на стервятников.
— Они и есть стервятники. Этот брак был нужен им ради денег. — Рауль взглянул на несостоявшихся родственников с видом человека, которому чудом удалось избежать роковой участи. — Сара хотела только денег, власти, престижа. Она выжала бы княжество как лимон.
— Но все же не так, как наш премьер-министр и Марсель. Ладно, то была ошибка. Но теперь…
Рауль сурово смотрел на гроб.
— Я сделал все, что мог. Тебе придется взять власть в свои руки и оказать давление на Марселя.
Лайонел пришел в ужас.
— Мне?! Ты шутишь! Мне семьдесят семь лет, Рауль, и тебе известно, что Марсель не прислушивается к моим словам уже сорок лет. Ты знаешь, что им не нужен твой племянник. Естественно, любой, кто становится принцем-регентом, должен быть женат, но Марсель и Маргарита такие же неподходящие родители, как… твой брат и его жена. Извини, Рауль.
— Тебе не нужно извиняться. Жан-Поль был таким же распутным глупцом, как наш отец.
— Твой отец был моим племянником.
— Тогда ты знаешь, как непозволительно он вел себя, — злобно возразил Рауль. — И оставшиеся члены королевской семьи ничуть не лучше. Жан-Поль, Шери и Сара. Мой брат, его жена и моя кузина. Теперь они все мертвы. Двое — от передозировки героина, одна — от превышения скорости, когда в пьяном виде направлялась на встречу с любовником. Смерть Сары означает переход власти к Марселю. Помоги Бог нашей стране и наследному принцу. Но я больше ничего не могу сделать.
— Твоя мать…
— Только из-за нее я согласился жениться на Саре. Она хочет воспитывать внука. Но, боюсь, ей не отдадут Эдуара.
— Марсель, несомненно, заберет его, а он, как тебе известно, — марионетка в руках правительства. Твоей матери не позволят приблизиться к ребенку даже на расстояние пушечного выстрела.
— Ничего не поделаешь. Я сделал все, что мог.
— Все ли? У нас еще есть шесть дней.
— Чтобы найти невесту, что позволит мне остаться принцем-регентом? Ты шутишь!
— Если Саре так уж хотелось умереть, почему она не сделала этого через неделю после свадьбы… — вздохнул Лайонел.
Рауль поморщился.
— Сейчас я положу цветы на ее гроб.
— Потому что тебе этого хочется?
— Посмотри на ее отца, мать, бывшего мужа и двух любовников. Они вот-вот передерутся. Я положу цветы, сделаю все, чтобы моя мать получила доступ к внуку, и затем вернусь в Африку, чтобы заниматься медициной. Мое место там.
В течение первых двух дней после автокатастрофы никто не задавал Джессике вопросов, так как из-за сотрясения мозга, шока и анестетиков, которые ей давали, чтобы снять боль в вывихнутом плече, она не могла отвечать на них.
Спустя некоторое время ее начали опрашивать: сначала на английском языке, затем, когда стало ясно, что она говорит на их языке, — на мелодичном смешении французского и итальянского, принятом в Альп'Азури.
Как ее зовут?
На этот вопрос ответить было легко.
Джессика Девлин.
Откуда она? У нее австралийский паспорт.
Да. Она австралийка.
Кому сообщить о том, что случилось с ней?
— Никому, — сказала Джессика, вызвав всеобщее удивление. — Лишь в случае моей смерти свяжитесь с Корделией, моей двоюродной сестрой, но не смейте делать это, если у меня есть хотя бы малейший шанс выжить. Пожалуйста.
Эти люди, которые так заботливо ухаживают за ней… Кто они?
Среди них была элегантно одетая немолодая леди с седыми волосами, которая с тревогой смотрела на нее, и седовласый пожилой джентльмен, почтительно называвший ее «мадам» и приносивший подносы с едой.
Кто еще? Две медсестры — ночная и дневная — и врач, который успокоил ее:
— Все будет в порядке, моя дорогая. Вы молодая и сильная женщина.
Да, конечно.
Когда все вышли из комнаты, он осторожно прикоснулся к ее руке.
— Я должен знать. В машине не было никого, кроме вас. У вас нет обручального кольца, но я определил, что вы рожали. Ребенка не было с вами? — Он подготовился к худшему. — Никто не упал с обрыва?
Джессике было трудно ответить, но доброго старого доктора нужно успокоить. Худшее уже произошло.
— У меня… был ребенок; он… умер. В Австралии. До того как я приехала сюда.