— Я тронута вашей заботой обо мне… молодой человек.
— Так, может быть, поужинаем… у Гоги?
Карловна критически рассматривает его:
— Полагаю, что я слишком возмужалая дама для вас. И потом, я предпочитаю военных. Мой мужчина должен быть зашнурован как башмак… И как минимум носить усы и саблю! Чем еще могу быть вам полезной?
— Мазутом.
— Я полагаю, что это топливо для ваших печек.
— Топок. Обычно к этому времени приходил танкер из Татарии и я заливал все емкости по горлышко — до тысячи тонн. Но сейчас я просто не знаю, что мне делать… И я не очень понимаю, что делаете здесь вы? С вашей Басаргиной?
— Минуточку… У нас все на контроле…
Элга идет к компьютеру, включает его и просматривает сводки.
— Все правильно… Законы свободного рынка несокрушимы! Для того чтобы что-то получить, надо за это что-то произвести хотя бы частичную предоплату… Вашего топочного мазута не будет.
— Что? Ни капли?
— Но у нас ведь тоже — ни копейки!
— А когда будут?
— Возможно, в январе…
— Да вы что тут? Шизанутые? Волга же закуется… Встанет… К нам ни с одним ледоколом не пробиться!
Элга выразительно тычет перстом в потолок.
— Вам туда.
— Куда — туда?
— К временно исполняющему обязанности губернатора области господину Захару Ильичу Кочету!
— Это вам — туда! Дармоедки!
Бобров в злости хочет выйти.
Карловна интимно потягивается:
— И вы больше не собираетесь пригласить меня на ужин к Гоги? Меня чрезвычайно заинтересовала проблема мазуточного топлива, то есть топочного мазута…
— Что?!
— И если совсем уж честно… С некоторых пор я просто не терплю военных, даже отставных. Я их ненавижу!
— Нет… Точно… Чистая шиза!
Валерку выносит из кабинета.
И тут в дверь входит не кто иной, как сам Кузьма Михайлович Чичерюкин.
Очень парадный.
Очень.
И даже при галстуке, что свидетельствует об обстоятельствах чрезвычайных.
Карловна с трудом сдерживает вопль.
Кузьма оглядывает кабинет и замечает:
— Ни хрена себе! Почти как у людей.
— Надеюсь, вы не ко мне? — холодно осведомляется Элга, шаря в бумагах.
— И не собираюсь. Где Лизка?
— Сегодня в городе ее не будет, если вы к ней. Я могу вас записать на прием на завтра, но не раньше четырнадцати часов двадцати минут, господин… э-э-э… Совсем не имею памяти, как вас зовут…
— Чичерюкин, — представляется Чич. — Кузьма Михайлович Чичерюкин. Начальник службы безопасности корпорации «Т»… Прошу прощения, а вас как именуют?
— Элга Карловна Станке. Первый помощник мэра этого города. Что дальше?
— Хватит валять дурака, Карловна, — вдруг устало говорит Кузьма. — Я не для того гнал сюда как псих, чтобы смотреть, как ты выдрючиваешься. Лизка влипла. Раскопай мне ее хоть из-под земли… Немедленно…
— Я должна иметь всю информацию, господин Чичерюкин, — невозмутимо замечает Карловна.
Информацию Элга получает вперемежку с порциями солдатского мата. Адресованного преимущественно мне.
Потому как Кузьме повезло утром этого дня присутствовать при мощном втыке, который устроил Белле Львовне Туманский, швыряя ей документацию чуть ли не в лицо.
«Какого черта, Белла?! Что за филькины грамоты ты мне суешь? Откуда у тебя такая дыра? Да еще в тихом нале? Вот же, все ясно. Это же не хухры-мухры. Это же сумма! Как корова языком слизнула! А финансовый директор об этом и не догадывается?! Ну что ты мне глазки делаешь?»
«А чего ты так из-за этой мелочевки завелся, Семен?»
«Ничего себе мелочевка! Да на эту мелочевку ты себе любую бирсовскую брюльку на сто каратов можешь хоть в каждую ноздрю вставить…»
«Это уж моя забота, чего и куда мне вставлять! Ну чего ты орешь? Ну ошиблись мои девочки… Может, не тем выплатили… Найду я тебе эти деньги… А зачем тебе наличка? Ты что? Опять в казино просвистел?»
«А вот это тебя уж совершенно не касается. Чтобы в пятницу деньги, вся сумма, лежали на этом столе! И не в чеках! Не в кредитных картах! Налом!»
Когда Чичу удалось ускользнуть вслед за Беллой, он нашел ее на черной лестнице беззвучно плачущей, потому как даже плакать в голос на фирме она не имела права себе позволить.