— Ладно… Делай меня красивой, Карловна… Чтобы — на убой!
Вскоре за огромным обеденным столом мы сидим вдвоем — Туманский и я. Каждый сидит в своем торце стола, и столешница далеко отделяет нас друг от друга. Мы просопели уже половину трапезы, не поднимая глаз. Молчаливое напряжение достигает крайности. Первый не выдерживает все-таки Сим-Сим.
— Поговорим?
— Поговорим. Ну, прежде всего спасибо тебе за то, что ты спас меня от камеры.
— Мне чужого не надо. Это не я. Это все Кузьма организовал, чтоб, как говорится, никто не догадался… За мной был только залог, оформление… Я почти все время был в Москве и даже толком не знал, как и когда тебя выпустят.
— Не скромничай… Кузьма — это уже почти что ты… А ты — это уже почти что Кузьма… Но в общем, от тебя я такого не ждала… Чтобы ты? Вот так?
— Это не я. Это всего лишь деньги.
— Понятно… Все можно продать и опять же купить. Ну и много с тебя взял Большой Захар? Не обижайся… Мне интересно, сколько я стою…
— Догадалась, что это он? За всем?
— Мне догадываться не надо… Я это знаю… Ты с ним сам встречался?
— Конечно.
— Ну и что дальше?
— А ты не понимаешь?
— Нет.
— Здесь, на этой территории, я могу обеспечить тебе безопасность и неприкосновенность. Пока еще могу. Сюда никто не сунется. Ну а сунутся — найдем возможность тебя укрыть. Но это не может продолжаться бесконечно… Я до сих пор не понимаю, почему именно на тебя они спустили всех собак и что ты там натворила в действительности в своем Сомове… Да, в общем, это уже не имеет никакого значения…
— Для кого?
— Для тебя. Потому что ты отпущена только с одним условием — тебя не должно быть на территории России… Потому что я четко знаю: один твой шаг за пределы этой территории — и тебя мгновенно упакуют… И тогда тебе уже никто не поможет… Даже я!
— Ты что, им всем веришь?
— Я не все знаю, Лизавета, но того, что я знаю… На тебя навесили взятку в особо крупных размерах, использование служебного положения в личных целях… В общем, вымогательство… Ты там что-то вытряхивала из местных дельцов.
— И до них добрались? Но это неправда. Я просто взяла в долг… В интересах города… Выпросила, и они дали… Сами дали… И я заткнула долги по зарплате… Учителям… Лохматику с его медсестрами… Если по правде…
— Твоя правда никого не интересует. Надеюсь, ты не думаешь возвращаться? Если добавят твой невозврат под следствие… фактически побег… А что они еще там накрутят? В общем, почти все уже готово.
— Что готово?
— Ну если без конспиративных деталей, то через пару недель мы тебя отправляем в Европу.
— Мы?
— Ну хорошо… я! Я!
— Спасаешь?
— Плачу долги.
— И куда же ты меня? Той же тропой, по которой ты сматывался? Неужто прямо к ней? К Маргуше? К Монастырской…
— Язвишь?
— А ты чего хотел?
— Не надо. Я и так… уязвленный… Колечко это каменное, кое на пальчике изволите носить… Нефрит?
— Он самый.
— Из Китая, значит.
— Оттуда, родимец, оттуда.
— Губернатор преподнес?
— Именно.
— Ну так о чем речь, Лиза? Я сделал больно тебе, ты мне — теперь мы с тобой квиты… Немного вина?
— А что там у тебя?
— Твое любимое… «Шато-Икем».
— Только чуть-чуть: я еще не совсем адаптировалась.
Туманский идет ко мне вдоль длинного стола и, склонившись, наливает в бокал вино. Я отпиваю глоточек и смакую его, прикрыв глаза.
— Когда-то ты говорила… Оно пахнет луной и счастьем…
Склонившись, он осторожно касается губами моего неотросшего ежика. Я резко поднимаюсь, опрокинув вино на скатерть. И быстро отхожу от Туманского на безопасную дистанцию.
— Мне нужно известить Гришку… Гашу… Всех…
— Они уже проинформированы. Это лишнее… По крайней мере пока…
— Вот как? Я… Я, пожалуй, пройдусь, Туманский… Все-таки, как говорится, здесь столько прожито и столько пережито.
— Это твой дом, Лиза… Всегда твой.
— Ты забыл… Ты все забыл… У меня есть дом, Туманский. Свой дом.
— У тебя был дом, Лиза.
Я ухожу и направляюсь прямо в кухню к Цою. Кузьма всегда обедает там. Он и сейчас там. Грызет свои свиные хрящики и складывает их горкой у своего обожаемого гороха с капустой.
— Ну, Михалыч, колись… Как ты там обаял юристов, переговоры вел и сколько за меня Сим-Сим выложил в залог?
— Ты что, обалдела? Да они меня и близко к себе не подпускали… Этот хмырь политпросветовский и твой… Сами торговались…
И только тут до меня совершенно ясно доходит. Весь этот треп Туманского ничего не стоит. Он просто купил меня у Большого Захара. Спас. Как телку, предназначенную для бойни.