Туманский и спрашивает:
— Ну как она?
— Отужинала рано… Прямо тут, в спальне со столика… сок грейпфрутовый, творожники Цоевы, из сои которые, сдоба, чай. Как всегда, без вас…
— Можешь не напоминать, что без меня, это я и так помню. Как настроение?
— Да ничего настроение… Веселая…
— Даже так? А что она там сейчас делает?
— Так спать легла.
— Придется будить, Карловна.
— Будите.
— Лиза, — стучится он деликатно в дверь. — Лизавета, Лизавета Юрьевна! К вам можно? Не беспокойтесь, это всего лишь деловой визит…
— Не… Что-то не то… — вслушивается Мордасова и, разбежавшись, вышибает с треском дверь плечом.
А спальня совершенно пуста. Только ветер вздувает шторы на распахнутом в ночь окне и хлопает створками.
И ни следа…
Ни намека…
Абсолютно ничего…
— Господи! — ахает Мордасова. — Да что она? Испарилася? Этого просто не может быть!
Нужно отдать должное Сим-Симу. Как утверждает Элга, он сказал:
— С этой женщиной может быть все…
Посмотрел в окно, пожал плечами и вышел.
Через минуту на воротах и обеих вышках врубили ревуны тревоги. Но Туманский сказал, чтобы их выключили.
А я, совершенно обалделая, забыв обо всем, сижу, прижимаясь плечом к Касаткину, который ведет машину. Он будто недоволен всем, что произошло. Когда впереди начинает слишком часто мелькать свет встречных фар, я приподнимаюсь.
— А куда это вы меня везете, Денис?
— Я бы рекомендовал Москву. У меня поживете: там безопаснее.
— Остановитесь!
Он останавливает машину.
— Нет, миленький, так не пойдет. Я уже по этой земле свое отбегала… Больше не буду… Мне домой надо… туда… к моим…
— Вообще-то мне говорили, что вы ненормальная… Но чтобы до такой степени?
— Вытряхивайтесь из-за руля… Я сама поведу…
— Черт с вами!!
— Со мной вы… И это гораздо приятней… Правда…
Минут через сорок мы тормозим у черного хода Дворца культуры. Дежурный мент из сомовских только пастью хлопает, когда узнает меня.
— Тсс… — говорю я ему. — Где Серега? Лыков где?
— В зале.
— Учтите, мадам! — сухо замечает Касаткин. — Я вас больше спасать не собираюсь.
— И не очень хотелось.
Скоро мы вылезаем с ним на балкон где-то возле отверстия кинобудки. Здесь обнимаются малолетки. На нас никто внимания не обращает. Пловец почему-то все время рассматривает меня, а я вся там — в зале!
Обстановка абсолютно та же, что была на репетиции моей так и не состоявшейся инаугурации: тот же хор на сцене, те же гербы и знамена. В зале среди прочих — Зиновий, Лыков.
Степан Иваныч как лицо официальное — за столом президиума. Рядом с ним пиарщики и помощник Лазарева — Аркаша.
На трибуне Кочет. Он благожелательно следит за тем, как четыре малявки исполняют танец маленьких лебедей и затем под одобрительный гул и аплодисменты хора покидают сцену. Хлопая вслед лебедятам, он произносит:
— А теперь я хочу дать слово Аркадию Петровичу Красавцеву, человеку, которого лично я и областная администрация смело выдвигаем на пост вашего градоначальника и которого мы обещаем поддерживать всеми нашими возможностями и усилиями… Прошу вас, Аркадий Петрович…
Ага!
Вот оно как!
Значит, я уже вычеркнутая?
Без меня меня женили…
А теперь без меня же и разводят?
И как это Аркаша на Захаров пряник покупается?
Вроде приличный парень, а Иуда…
А тот перетаскивает себя из-за стола на трибуну, перебирает листки и надевает очки.
— Прежде всего, я хочу уверенно заверить собравшихся, что мы сделаем из нашего Сомова город, которым мы все вместе будем гордиться! Тем более что я намерен решительно избавляться от чужаков, пробравшихся к власти, призову новых людей, которые помогут нам неукротимо и победоносно двинуться вперед!
— Интересное кино, Аркаша! — ору я, свесившись с балкона, отпихиваю Касаткина и ссыпаюсь вниз. Прямо к выходу на сцену. Хористы перед мной не то радостно расступаются, не то с перепугу шарахаются. Но до сцены я добираюсь.
В зале начинается шухер.
Парикмахерша Эльвира, вскочив, вопит:
— Лизка! Выпустили?!
— Я выхожу сама, — нагло заявляю я.
Я слышу, как за моей спиной булькает и закипает Захар Кочет:
— Что за черт! Откуда она взялась?!
Кыськи я не вижу, но моя гвардия, топоча ножками, скандирует совершенно дурацкое, но победное: «Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это… И за это, и за то я куплю тебе манто!»