Сцена полуосвещена рабочими софитами, от которых падают длинные тени. В глубине сцены выстроен хор, перед которым сидит ансамбль народных инструментов. Ну, ясное дело, не «Крейзи догс» же зазывать на церемониал.
Посередине сцены стоит пюпитр с красной папкой. Сверху свешивается щит с гербом города: нечто сине-красно-золоченое, со скрещенными геральдическими рыбами и прочими наворотами. В углу сидит священник в рясе и читает газету. По сцене носится вдохновенный Артур Адамыч со сценарием и секундомером в руках. Голос его дрожит:
— …И вот именно в этот момент звучат фанфары и на сцену выезжает древняя ладья, на которой находится дитя, изображающее вечные источники животворной Волги… Где ладья?
— Еще красят, Артур Адамыч! — сообщают из хора.
— Ну хорошо, хорошо, вернемся к началу. Итак, новый мэр торжественно проходит через зал и поднимается по красной дорожке на сцену… Торжественно выносится знамя города… Мэр произносит клятву верности городу и народу и, преклонив колено, целует стяг… Затем его благословляет отец Паисий… Вы готовы, отец?
— Благословлю.
— И только после этого, а не до… хор дает апофеоз! Вы готовы, дорогие мои? Не напутаете?
— Еще не заснули.
— Вполголоса… Вполноги… Вполсилы… Прикидочно… Пошли!
Я не выдерживаю, вскакиваю и ору:
— Стоп! Артур Адамыч, миленький, кончайте этот балаган!
— Балаган? — почти в ужасе вскидывает он свою аж желтоватую от седины гриву. — Это… это… стыдно, Басаргина. Мы столько ждали этого часа. Мы столько сделали, чтобы он пришел. Не отбирайте у нас праздника, Лизавета. Мы радуемся как умеем. Вам не совестно?
Карловна шепчет из-за моей спины:
— Самое логичное, Лиз, если мы выйдем просто покурить.
Мы и выходим.
Стоим себе, попыхиваем.
Тишина в Сомове — мертвая. Как будто город запечатали от всего остального мира наглухо.
Здание клуба окружено густыми деревьями, за ними видна высоченная краснокирпичная труба комплекса «Серафима». Из трубы разматывается и, клубясь, расползается по черному небу полоса белого дыма, его очень много, ветерок сносит дымовую завесу к Волге, расстилает над берегами.
— Какой интересный дым, Лиз, — замечает Элга. — Как будто там жгут что-то.
— Чего там жечь? Серафима свою колбасу коптит, — пожимаю я плечами.
Господи, прости меня, грешную!
Как же я буду клясть себя потом за то, что ничто меня не подтолкнуло в те минуты — хотя бы догадаться, что там творится…
Табачная линия заторможена, почти все освещение выключено. Взбудораженные гастарбайтеры, уже с узлами и чемоданами, орут по-молдавски, обступив Чуню, и размахивают рублевыми деньгами и контрактами.
Девушка, плюнув на деньги, бросает их под ноги Чуне, который держит бешено лающего пса в наморднике.
— Назад! — орет Чуня. — Все назад! Тихо! Тихо! Я же ничего не понимаю! Чего вы взбесились? Мать вашу… Вам плочено? Плочено! Куда поперли? Чего орете?! Ну ладно, ладно, щас спрошу!
Когда охранник Чугунов входит в кабинет Серафимы, дед Щеколдин пересчитывает деньги, перекладывая их из сейфа в чемоданчик.
— Табачок горит в котельной?
Обозленный Чуня швыряет ему мятый бланк контракта.
— Какой, на хрен, табачок? Что будем с этими работягами делать, Фрол Максимыч? Я их, конечно, собачками пугнул и в подвале запер. Но долго их там хрен удержишь!
— Что такое? Ты им заплатил?
— Да не берут они денег… Не берут! Даже долларами швыряются. В гробу они видели твои деньги!
— Так что им еще надо?
— А ты ихние контракты видел? Которые с ними еще Маргарита Федоровна в ихней Молдавии подписывала. Там что им было обещано? Чем она их от имени своей фамилии и должности купила?
Старец надевает очки и перечитывает бланк.
— Вот идиотка… Гарантирует по окончании работ российские паспорта, прописку и проживание в Сомове. Господи, что же это она наворотила? Да еще с городской печатью.
— Вот и они считают… Работа кончена? Кончена. А их кинули! И мы их в три шеи… Гляди… Они совсем озверели… Еще подожгут чего внизу… Пожарка припрется…
— Думаешь, и поджечь могут?
— А не пожгут, так в город двинут! В ту же мэрию! За своим… С бумажками этими… Они нам такой шухер с воем на людях устроят! Вот черт… Я «Газель» пригнал… Думал, погружу всех, и как всегда… до Истры… А там на электричку… И с приветом…
— М-да… Дела… Пацанов твоих на территории нету?
— Я всех отшил, а то пойдут трепать.
— Ну что ж, Чугунов, тогда придется тебе самому…
— Что — самому?
— А все самому. Автоматик у тебя где припрятан? Тут где-то? В котельной, да? Там же и глушитель имеется… А?