Я постучала себя пальцем по губам. Отвратительная привычка, подцепленная у Августа. Я вообще содрала у него массу лишних привычек.
— Йену не говори, — попросила я. — Даже не намекай. Это наша находка, потом решим, что с ней делать.
— С чего бы я стал откровенничать с полицейским? — Макс ухмыльнулся.
— А ну-ка, дуриком… — я запустила поиск по штату, нашла фамилию Ахири и разочарованно вздохнула: — Не вышло.
— Что?
— Да я подумала… Есть у нас подозрительные фигуранты, и имущественный статус подходящий… Нет, увы, это семейство владеет поместьем всего двадцать пять лет, раньше никакой недвижимости на Танире не было, а нормы изменились семьдесят шесть лет назад.
— Это еще ни о чем не говорит. Ладно, когда найдете корабли — дайте мне код владельца.
— Зачем?
— Куплю, — Макс пожал плечами. — Если они и вправду в хорошем состоянии.
— И как ты будешь вывозить их?
— Обыкновенно. Если условия позволяют, стартую с места, фиг с ним, со штрафом. Если не позволяют — ну, подгоню буксир, оттащу на космодром. «Дельфины» маленькие, это вам не «Оушен» и даже не «Пионер»… Тут главное, чтобы транспортная инспекция не успела вмешаться, ее надо ставить перед фактом: не было кораблей — вот корабли, оформляйте, а если чего сделано не по правилам, ну я виноват, наказывайте… Скажешь Маккинби, что у меня интерес есть?
— Да зачем они тебе?
Макс засмеялся:
— Чтобы были! Зачем Маккинби красные машинки, на которых даже ездить нельзя? Вот и мне затем. А может, и использую как-нибудь, «Дельфины» легко переоборудуются, а движки у них вечные. На экологические нормы мне положить с прибором, в крайнем случае на орбите отстойник выделю…
В дверь деликатно постучали. Вошел Йен, еще с влажной после душа головой. Макс критически оглядел его: типичный следователь в приличном строгом костюме.
— Йен, возьми на кухне бокал.
— Зачем? — удивился тот. — Я и так вас задержал.
— Затем, что тебе надо просохнуть, — сказал Макс. — На улице не май месяц, и ветра здесь такие, что мама не горюй. Это Эверест, а не Танира.
— Кстати, по местному календарю как раз конец весны, — меланхолично уточнила я.
— В любом случае нам лететь триста километров, — продолжал Макс, — и от десяти минут, даже получаса уже ничего не изменится. Нина сама, во-первых, опоздает, а во-вторых, придет пьяная. Она мне звонила уже поддатая. Мы появимся как раз вовремя, чтобы она захотела общения.
— О, — только и сказал Йен и сходил за бокалом. — Главное — нам самим не опьянеть.
— Ни в коем случае, — сказал Макс. — Как можно! Это попросту неприлично. Я, например, ни разу в жизни не был пьяным — верно, Дел?
Господи, каков нахал. Но в кораблях он понимает, этого не отнять. Надо будет сказать Августу, когда найдем «Дельфины», что Макс заслужил, как минимум, код владельца. Как максимум — с благодарностью.
Большего не заслужил, к сожалению.
Через пятнадцать минут Макс решил, что мы в кондиции. Из номера заказал еще бутылку виски в такси — чтобы не скучно было лететь. Мы спустились вниз, пересекли крытую зону для наземного такси и личных автомобилей и вышли на площадку для воздушных аппаратов. В дальнем углу под прозрачными навесами спали три разномастных вертолетика. Нас ждала четырехмоторная амфибия — похоже, ничего дороже попросту не нашлось.
Салон оказался комфортным, на шесть-восемь пассажиров, со стюардом. Мы погрузились, самолетик коротко разбежался и вспорхнул. Под крылом проплыла береговая линия, заплескалось холодное мертвое море. Стюард сервировал столик, рассудив, что если клиенты заказали виски в полет, то их намерения прозрачны.
Мне пить не хотелось. Я пригубила из вежливости и отвернулась, глядя в иллюминатор. Мужчины поняли меня правильно: оставили в покое. Такси шло на высоте самое большее шестьсот футов, и мне казалось, я даже вижу гребни волн, украшенные барашками. Похоже, погода портится.
Какое обычное с виду море… Похоже на земное, на какое-нибудь Охотское. Только Охотское, даром что холодное, кишит жизнью. Здесь вроде тоже были какие-то рыбки-водоросли, но с каждым годом они деградировали и количественно, и качественно.
Эверест — одна из самых интересных планет. Как любая кислородная планета, он проходил оценку, но занял едва ли не последнюю строчку, уступив даже малоудобным Люктону и Большому Йорку. Сутки на Эвересте длятся двадцать пять с половиной часов, и это, пожалуй, единственное его достоинство.