Дикие орки были поголовно горными, очень молодыми и крупными, семнадцать сплошь черной масти, четверо сильно крапчатые, практически тигровой масти, остальные бурые. Трое предпочитали ходить на четвереньках, что служило поводом для насмешек: нормальный дикий орк на четырех костях только бегает или прыгает, а ходит все-таки прямо.
Грант, как я и думала, в доме жил не один. Еще была приходящая оркушка («Красивая, — мечтательно сказал Шон Ти. — Я не хочу давать слово оркушке, дети будут глупые, у меня была жена индианка, есть дочь, она в индейской деревне растет. Когда найду работу, снова женюсь на индианке. Из них получаются хорошие жены для солидных орков. И дети красивые и умные. Но та девушка была очень красивая»). По его словам, Грант предложил один раз привести ту оркушку в комнату Шона Ти. Но тот заметил, что девушка носит колечко, какое надевают оркушки, если замужем за человеком. Значит, она уже кому-то дала слово, и неважно, что ее мужчина другой крови, — оркушки очень независимы и если принимают решение, то не меняют его. В доме оркушка готовила еду для казармы, стирала белье. Еще она приносила Гранту «нирвану» для диких.
— Точно она?
— Да, — сказал Шон Ти. — Я видел, как она отдавала ему коробку, из которой он потом доставал наркотик.
— Может, в этой коробке изначально было что-то другое, а потом Грант использовал ее как хранилище?
— Нет. Она приносила маленькие коробки, на один день. Каждый день. Это всегда были разные коробки.
Я выбрала из досье фотографии Дирги Та, показала:
— Похожа?
Шон Ти долго вглядывался, потом уверенно сказал:
— Она. — Помолчал и добавил, показав пальцем на свою левую бровь: — Седина. Очень заметная. Она молодая, оркушки так рано не седеют. Еще у нее должен быть широкий шрам на животе. Однажды она убиралась на кухне и разделась, на ней были только две повязки — на груди и бедрах. И я увидел шрам. Я не спрашивал, я вообще не разговаривал с ней. Это неприлично: знакомиться с девушкой, которая носит колечко, если у тебя нет к ней дела. Кто она?
— Шон Ти, я не могу сказать вам этого. Если вам придется давать показания в суде, вы не должны говорить ничего, кроме того, что видели и слышали сами. Мои слова могут повлиять на ваши размышления…
— Да, понимаю, — согласился орк. — Так бывает. Когда знаешь не все, додумываешь. Хорошо, я не буду спрашивать про нее.
Еще в доме жил эльф. Он ходил в человеческой одежде, ни с кем не разговаривал, целыми днями пропадал на чердаке. Шон Ти подозревал, что эльф — стрелок, снайпер. Однажды он слышал, как Грант ругал эльфа за то, что тот тайком пробрался на кухню и украл бутылку вина. Напился, конечно. Эльфы — пьяницы почти все. Шон Ти слышал, как Грант называл эльфа Лаком. Когда Шон Ти собрался бежать, то позаботился, чтобы эльф не выстрелил ему в спину. Он попросил, чтобы Грант дал ему вечером виски вместо «нирваны», и Грант принес большую бутылку. Шон Ти поднялся на чердак, открыл эту бутылку и поставил ее под самый люк: у эльфов чутье хорошее, унюхает. Через час он снова поднялся, проверил. Люк был открыт, а эльф налакался и спал. Шон Ти увидел у него винтовку и пистолет, брать не стал — мало ли кого эльф убил из этого оружия?
— Те двое, с кем вы говорили, что-нибудь рассказывали про корабли и ваших соотечественников, которые должны прилететь?
— Мало. Они ведь дикие, что они понимают? Когда описываешь, чего никогда не видел, чепуха получается. Но я кое-что понял. Два корабля, они постоянно ходят. Большой и маленький. Орков берут осторожно, помалу. Их немного учат, как бы цивилизуют, и потом продают в мафию. Мафии хорошо, потому что можно подослать орков убить кого-то, и кто подумает на мафию? Орки вечно кого-то убивают, просто так, за плохое слово. Те двое задержались, потому что хозяева захотели собрать свою армию из орков, и им нужны были переводчики и надзиратели. Те двое сказали, что орков берут так: ловят сетями, сразу дают много «нирваны», потом связывают и по одному кладут в большие коробки с толстыми стенами, в стенах дырочки для дыхания. На корабле орков не выпускают, даже по надобности. Их кормят через трубку и в воду всегда подмешивают «нирвану». Орки прилетают все загаженные, им стыдно, чтобы не было стыдно, они снова пьют «нирвану». Тогда они во всем покорны хозяину. Их привозят, в коробках прямо, в город, складывают где-то в большой комнате — те двое через дырочки в стенках видели, — потом ночью тайком грузят в машины понемногу и привозят к Гранту. Но так можно привезти двадцать орков, ну полсотни. Если тысяча, их перевозить придется неделю. И они не поместятся в доме у Гранта. Их где-то в другом месте держат.