Честно говоря, я надеялась на «личный» фактор. Макс все-таки князь, и он полетел со мной. Я не учла, что Энстону плевать, кто князь в той половине Галактики, потому что в своем округе он — король. Ну что ему мог сделать Макс? Да ничего. Не та весовая категория. Коменданту базы «Антуан» Макс еще мог угрожать, тот привычно юлил и преданно заглядывал в глаза. Но притом с притворным огорчением «обнаружил», что мы с Максом в разводе и он вообще тут посторонний, поэтому доступа на территорию базы иметь не должен. Однако из «уважения» к княжескому достоинству (пересрал, что Энстон может подумать, будто комендант ставит себя выше принцев) пообещал давать мне увольнительные между миссиями, чтобы я жила в городе с Максом. Давал. По целых три дня. Все честно. Я больше чем три-четыре дня свободна и не была, остальное время готовилась к новой миссии.
Я думала, та история закончилась. Как страшный сон.
Наверное, я снова сплю. Потому что она продолжалась.
Август молчит как партизан. Ни одного ответа на мои сообщения. Сообщения проходят, значит, чип действует. То есть Август живой. Если бы в госпиталь попал, мне бы позвонили. Обязательно. У него на чипе пометка. Как и у меня. Просто не хочет отвечать. У него там важные личные дела. Неотложные. А мне нужны инструкции, черт подери!
Ничего, Офелия. Тебя готовили для длительной одиночной работы в глубоком тылу противника. Вот и работай. Ты умеешь.
Проклятье. Если Август не прорежется до полуночи, мне придется сдавать Зелинского Йену. Не хочется. Но придется.
Пасьянс не сошелся. Четвертый раз подряд. А концерт Нины Осси идет уже двадцать минут. Я не пошла. Не хочу никого видеть, особенно Макса. Да, я разведчик. Но не робот. Даже самому стойкому разведчику иногда бывает трудно. Черт, как мне нужна поддержка. Но ее не будет. Ее никогда не бывает, когда она мне нужна.
На столике рядом с картами лежал пистолет. С патроном в стволе. Так, на всякий случай. С другой стороны — конверт. Конверт от Даймона. С очередным чипом, на этот раз на имя Джейкоба Бирмы. Отработал и мне послал. Блин, нашел родственную душу. Впрочем, работа у нас была одинаковая. У меня чуть больше разнообразия, у него — чуть больше шансов уйти живым.
Куда же все-таки запропастился Август… Даймон и то общительней, чем мой босс. Мой босс на ближайшие восемь дней, ха-ха. Время течет, через восемь суток с небольшим истекают мои полномочия. И что, я зря все это делала? Зря получила по заднице, будто она у меня казенная, зря подставилась под пули эльфийского снайпера, зря парилась в гадючнике «лайнера» «Кангу — Эверест»? Нет, Офелия, не зря. За деньги. Которые ты получишь при окончательном расчете. А остальное тебя не касается. Тебя нанимали бегать по приказу шефа, а не пылать высокими чувствами и радеть за справедливость и закон. Так что забудь. Если босс сочтет, что работу завершать не нужно или он справится без тебя, — тебя это не касается.
Самое паршивое, что делать мне тут больше нечего. Надо дождаться Алистера Торна. Алистер должен был пойти на концерт Нины Осси. Возможно, заглянет ближе к полуночи. Тогда можно возвращаться.
Опять пасьянс не сошелся. Пятый раз. Это карты люциферянские такие, не иначе.
Люциферяне оказались забавными. Нине Осси понравились бы. Я не люблю, когда люди играют в преисподнюю, но моего мнения никто не спрашивал. Люди имеют право жить как хотят — в рамках закона. Да и вообще, если честно, они забавны, но глуповаты. Верховная Жрица только хороша. Умная, практичная стерва. Не удивлюсь, если она по воскресеньям ходит в христианскую церковь. А что? Между прочим, устав люциферянской церкви не запрещает двоеверие. Такой вот парадокс.
Я приехала к ней вчера. Около офиса штаб-квартиры меня встретил толстый парень лет шестнадцати, проводил в приемную Верховной Жрицы. Ко мне вышла высокая, очень тонкая женщина чуть старше меня. С первого взгляда было видно, что ее растили для карьеры модели — на таблетках. Одета она была в джинсы, мужскую толстовку и сабо на босу ногу.
— Привет, — сказала она, — я Лючия. Алкоголя у меня нет, я не пью, могу предложить чай, кофе, сок. И вот что: мы с тобой две состоявшиеся женщины, нам незачем доказывать, что мы уважаем друг друга, так что, может, на фиг эти ритуальные раскланивания? Давай на «ты».
Потом мы сидели, пили чай с маленькими печеньями и болтали.
— Пожрать люблю — ты не представляешь как, — жаловалась Лючия. — А пожрать не могу толком, — она похлопала себя по провалившемуся животу. — Видишь, да? Я седьмая подряд дочь в семье. Папаша поглядел и сказал — пусть таблетки жрет, потом в арт-сопровождение. Хоть бабла зашибет. В арт-сопровождение я даже не совалась. С четырнадцати лет в Церкви, ну, к счастью, у меня от таблеток только кишечник атрофировался, не мозги. Так что благодаря папе у меня почти нет кишок, желудок с наперсток, женские органы — у лягушки и то больше и теплее, — но бабла я таки зашибла. Своих детей у меня нет и не будет, но это не проблема — вон, сестры постарались, аж девять штук племянников и племянниц, один жаднее другого. Я их вижу, только когда им деньги нужны.