Жизнерадостная Джози, работавшая у меня год назад, была одной из очень немногих не боявшихся жуткой колдуньи-некромантки и, как оказалось, устроилась ко мне вовсе не из-за безденежья, а из любопытства. Давно поседевшая круглолицая женщина, мать четверых детей, пятикратная бабушка и даже один раз прабабушка единственная знала обо всех моих трудностях, единственная поддерживала меня и мою веру в людей.
— А я мимо шла. Дай, думаю, зайду, — радостно улыбаясь, возвестила Джози. — Спрошу, как там леди Кэйтлин поживает.
— Она мысленно готовится к завтрашней казни в банке, — хмыкнула я, жестом пригласив гостью присесть.
— Что, не набралось, да? — искренне огорчилась она.
Я сняла с металлической печки чайник, достала для Джози чашку:
— Попрошу либо перенести срок выплат, либо еще одну ссуду.
— Перезанять, чтобы переотдать? — усмехнулась Джози.
— Да, согласна, звучит странно, — признала я. — Может, у них есть другой вариант. Посмотрим, что мне скажут.
— Наверняка у них что-то на такие случаи придумано, — позвякивая ложкой, гостья наблюдала, как расправляются в воде листочки мяты.
— Думаю, я не первая, кому обстоятельства помешали вовремя сделать взнос, — изображая деловое спокойствие и стараясь не думать о долговой тюрьме, я вернула чайник на печку.
— Ой, совсем забыла! — спохватилась Джози, поспешно доставая из сумки объемный бумажный сверток. — Я ж пирожков сегодня напекла. Вот, к чаю.
— Это очень мило с твоей стороны, спасибо, — от всего сердца поблагодарила я.
На глаза навернулись слезы. Без всяких сомнений, Джози, зная, что из-за долгов я отказываю себе во всем, пришла меня подкормить.
— Мы с младшей внучкой пекли. У нее талант к выпечке и вообще к готовке. Нет вот прям ничего, что бы ей не удавалось!
Тактичная Джози перевела разговор на своих родственников. Я поддерживала беседу, ела пироги с капустой и надеялась, что гостья не заметила, как я украдкой вытираю слезы.
Леди не плачут. А уж некроманты — тем более.
Джози ушла, оставив полтора десятка пирожков и пожелав удачи завтра в банке. К счастью, не предложила денег в долг. Она пробовала пару раз, но я была непреклонна и постаралась понятно объяснить свою позицию.
Как бы я ни нуждалась в деньгах, брать у знакомых не стала бы. Потому что слишком велик шанс не успеть заработать и отдать. В случае банка включатся бездушные, как он сам, механизмы отсрочек, процентов и пени, а в случае друзей в игру вступят эмоции. Отношения отравят неловкость, напряженность, чувство вины, возможно, даже попытки простить мне долг. Это равносильно подачке, милостыне, просто завернутой в другую упаковку. А друзей у меня и так немного, чтобы терять их из-за денег.
Вечером Триединая все же сжалилась надо мной и послала клиента. Долговязый парень убивался по любимой собаке, а за новую встречу с питомцем готов был заплатить.
В комнате, служившей мне спальней и местом вызова духов, горели черные свечи, круг на полу тускло сиял красными, будто нанесенными кровью рунами. Тлели скрученные в тугой жгут и вымоченные в специальном зелье травы, вьющийся к потолку дымок пах полынью, хвоей и лавандой. Дерганый клиент явно ожидал каких-то ужасов, с подозрением косился на висящий на стене коровий череп. До того он так же посматривал на композицию из птичьих черепов и перьев в приемной.
Мне всегда нравилось, как на людей действуют эти защитные предметы. Трепета неизменно становилось больше, а желания торговаться — меньше. Частично из-за этого в квартире появились сушеные ящерицы и лягушки, разукрашенные охранными рунами пустые скорлупки яиц, травы, скелет змеи, обвивающий специально сделанную подставку.
За три года простая квартира превратилась в настоящее обиталище той самой черной ведьмы, которой пугала прихожан церковь. Жуть, смерть, непонятные предметы и подозрительные зелья в разномастных банках создавали нужное настроение и до дрожи пугали особо впечатлительных.
Еще эти декорации чудесным образом защищали меня от недоверия и оскорбительных высказываний. Их я в девятнадцать, когда открывала свое дело, наслушалась достаточно. В то время я наивно полагала, что выданного коллегией магов свидетельства, подтверждающего особенности моего дара, хватит, чтобы убедить клиентов в том, что я серьезный специалист. Бумага с золотыми буквами и красной сургучной печатью до сих пор висела на стене в рамочке. Рядом с жутковатой деревянной маской, которая убеждала обывателей гораздо быстрей и успешней, чем документ.