— Ну а я? Как меня звали бы?
— Хмм, молодой командир, дай чуток подумать. Они имена пожестче любят. Романдыль, что ли… а еще лучше Ромындырь! Во как!
Ирга, довольный, что сумел потешить высших людей (и девушку, которая вроде бы и его ниже), откинулся в темноту нар на свою медвежью кошму.
«А я… почему он меня не назвал… Странный какой-то Ирга. Чем-то на Гилни похож, думал Роланд. — Знает много больше, чем кажется на первый взгляд. Хотя мое имя она исказила до Роланда. Правда, мое имя Хруодланд не от благородных, а тоже от варваров, но явно от других. Интересно, как меня звали бы на их языке?
«Хордолань, — услышал он над свои ухом голос девушки. — Так будет смысл на неведомом для тебя северном языке. А еще лучше Гордолань. А я тогда… Гилниа. Точнее, Галина.
9. Воспоминания Роланда. Начало дружбы с Гилни
Я шёл беспечно наугад,
Сам радостью природы светел.
И вдруг в лесной тени мой взгляд
Красотку-девушку заметил.
Как май она была ясна,
Как вешний луч глаза блестели…
Р о б е р т Б ё р н с.
Офицер Ромендил вряд ли обладал секретными инструкциями королевского двора… Эльдакир дал ему, должно быть, только один приказ: привести меня обратно в форт. Обидно, что мы с Гилни — и власти Объединённого королевства стремимся к одной цели, но так разобщённо, что мешаем друг другу.
Между тем, за долгие дни зимовки я не удержался и рассказал Ромендилу о сути своего побега — вернее, путешествия на восток. Он, как образованный человек, всё понял. Нам с Гилни надо было донести сведения о нашем мире в будущее — причем, в будущее, сопряжённое с миром Средиземья не строгой, нелинейной связью… Хотя Средиземье — это и есть прошлое того будущего мира, как ни странно это звучит… И чем дальше на восток, тем земли Средиземья всё более напоминают земли другого мира.
Именно тогда, в хижине позасыпанной снегом, я написал первую часть своей рукописи. Конечно, за долгие месяцы зимнего безделья (на охоту ходил большей частью Ирга, хотя мы и устраивали совместные облавы), я и сам мог заняться систематизацией своих заметок и дневниковых записей, ведь моя повесть нужна для Воспринимателя. Но присутствие образованного человека и его наводящие вопросы позволили лучшим образом структурировать мой роман (во всех смыслах слова «роман» из языка будущего, о котором я узнал от орчанки), отойти от линейности повествования и даже привнести в него элементы гипертекстуальности (смутное представление о значении и этого термина, сопряженного с еще неведомой моему миру целой отраслью человеческой деятельности, мне поведала опять же Гилни).
- Скажи, как ты все-таки познакомился с Гилни? – спросил однажды Ромендакил. И я начал рассказывать свою историю, попутно размышляя и выискивая новые нюансы взаимотношений.
Так я включил в свою рукопись ретроспективную главу об обстоятельствах своего с ней знакомства, а также о другой девушке, сыгравшей зловещую роль в будущих наших бедах. Но об всем по-порядку.
Как я уже описывал в начале рукописи, в бытность почтовиком в форте Мантраорна, со своими сослуживцами я испытывал отчуждение. И приходилось гулять одному по окрестным лесам. Там, в один пасмурный майский день, я и познакомился с Гилни. Сторонясь людей (и орков) она подобно мне любила бродить одна…
Я с замиранием сердца ждал дня очередной нашей встречи. Я тогда еще не знал, насколько она мне нравится, но уже с заметной тревогой и нетерпением ожидал нашего первого настоящего Свидания. Ибо до этого у нас происходили большей частью случайные встречи, когда я или она были заняты текущими делами. Либо у нас оставалось немного времени для общения и мы были почти на виду у людей, — когда проговорили более получаса на аллее возле запасного входа в форт…
Теперь же мы с Гилни договорились в субботу прогуляться в лес — я знал там красивые места, где тёк ручей. Она согласилась, сказав, правда, что в ее поселении тоже есть лес и течёт речка.
Ожидая субботы, я предвкушал нашу совместную прогулку, одновременно страшась внезапного отказа Гилни… Поэтому меня не покидало ощущение грядущей каверзы взамен чего-то приятного. Но она не должна быть такой ханжой, как та девушка, с которой я дружил прошлым летом — убеждал я себя. Но ощущение смутного беспокойства в те будние дни меня не покидало…
И вот мы в лесу, сидим на корявом корне сосны — в этих суровых краях почти не встретишь лиственных деревьев. Я смотрю на траву. В ней растут белые цветы. Чувство умиротворения овладело мной — рядом сидела Гилни. В далёком краю я обрёл свое счастье…