Но что стояло за стремлением властей «нести свет цивилизации» еще дальше на восток? Причем в края, гораздо более холодные, чем земли, прилегающие к северному течению Андувия, земель Медвежатников, Зеленолесья и города Ясгард на Долгом Озере? Там не так уж и холодно, сравнительно, конечно, с зимой, проведённой мной в Мантраорне — поскольку бывшее Лихолесье не так уж и далеко находится от Западного океана; да и теплые ветра с юга через равнину Андувия смягчают климат даже в Ясгарде.
Итак, наши два военно-торговых поселения были основаны в местах, неизвестных всем прежним летописцам и путешественникам Средиземья. Им и в страшном сне не могла присниться долгая зима с ноября по март — столько она длится каждый год в Мантраорне, а вовсе не раз в несколько сотен лет наподобие Долгой зимы Третьей эпохи, известной по летописям коротышек, когда в их долину вторглись белые волки…
Я стал приходить к выводу, что Западу Средиземья угрожала какая-то огромная катастрофа. И поэтому очаги западной культуры наши власти решили разбросать как можно дальше — даже на малопригодные из-за суровой зимы восточных окраинах известного нам мира… Кстати, даже внутри стен этой фактории виднеются синие склоны Хребта, которым на востоке заканчивались самые подробные карты, когда-либо составленные королевскими учеными. Особенно заметна одна из гор: большая сопка, у которой как будто срезанная плоская вершина…
Но я отвлёкся… Как я уже сказал, мне стало привычно совершать вечерние прогулки за пределами нашего строящегося форта — вернее, будущего города. Мне нравилось наблюдать, как постепенно сгущаются краски дня, как темнеет трава лугов, окаймлённых сенью высоких темных лесов, подступающих к площадке, вырубленной вокруг форта.
Уже не различить зелёного цвета — но небо на западе еще светлое… И вот гаснут последние заревые облака, а время около полуночи… такие короткие здесь ночи в конце июня. Хоть одно это радует, пусть зимой несравнимо холоднее. Чувство сопричастности к освоенному Северо-Западу, к одинаковому с ним времени захода и восхода солнца — воодушевляет. Испытываешь чувство гордости за край, которому, как видно, предстоит стать для меня родным.
Итак, однажды, в самом конце июня, я прогуливался по зеленому лугу — вдоль кромки леса. Я бросил взгляд назад: за деревянным частоколом, ограждавшим нашу факторию, виднелась башенка, пристроенная наподобие мансарды над крышей Управления — это я уговорил построить нечто, заметно возвышающееся над фортом: пусть временное — из дерева, но высокое строение. Следующей весной ожидалось прибытие мастеров по камню, так что надо было организовать доставку камня из гор. Нужно было разведать новые каменоломни — желательно вот в этом Хребте, возвышающимся к востоку… Но смотрел я сейчас на запад: над лесами еще виднелась светлая полоса закатного неба. Неожиданно я заметил — или мне почудилось? — в тени между первых деревьев леса мелькнула темная фигура. Я остановился как вкопанный. До леса было не более десятка шагов. И я на фоне еще не совсем потемневшего луга был хорошо заметен – отсвет уходящего заката, очевидно, делал меня легко уязвимым для лесного путника.
«Роланд — это ты?!» — услышал я слова из лесной чащи… так называть меня могло лишь одно существо во Вселенной — моя милая Гилни!
Орчанка бросилась мне навстречу, и я сжал ее в объятьях…
Она предложила бежать мне из фактории той же ночью. Но не на запад, а на восток. Я вернулся обратно в форт — но лишь затем, чтобы взять продукты и дополнительную одежду. Гилни приехала на пони. Она привязала его на опушке леса. Дождавшись сумерек, она встретила меня на краю леса, вне видимости дозорных форта.
Причину же нашего столь поспешного исхода на восток она объяснила лишь вкратце, обещая по время путешествия рассказать больше. «Мир гибнет, — говорила она. — От Средиземья, от Объединенного Королевства, даже от Всеобщего языка не останется ничего! — умоляюще убеждала она меня. — В лесах и полях будут жить люди, говорящие на других языках — сейчас их родственники живут далеко на востоке и на юге. Мы должны, мой милый Ролли, должны ехать далеко на восток. Только так мы сможем, хотя бы в словах, сохранить память о бурном прошлом нашего мира!
Я догадался, что ее поспешное бегство связано с Перципиентом — нашим Воспринимателем из Будущего. Но не стал переспрашивать и заспешил обратно к деревянным воротам форта».