Но Блайз была права – нет заклинания, нет плана.
Закрыв глаза, я откинулась на спинку сиденья.
– Проклятие, – пробормотала я, и Би вздохнула.
Интересно, не от облегчения ли.
Но потом я открыла глаза и посмотрела на Блайз, так же тыча в нее пальцем.
– Но не больше двух дней, – сказала я. – Мы не можем позволить ему забраться слишком далеко, и у нас истекает время.
Мы дали себе на это всего лишь две недели, и два дня уже прошли. Двенадцать дней совсем не казались достаточно долгими, чтобы найти Данте, извлечь заклинание, где бы оно ни находилось, и отыскать Дэвида, пока он не уехал слишком далеко.
Но, напомнила я себе, мне и раньше доводилось выполнять много невозможного. Никто не думал, что мы сможем позволить себе пять школьных танцевальных вечеров в один год, и разве не нашла я средства? А тот раз, когда мы выступали на чирлидерских соревнованиях штата, несмотря на то, что в команде было всего шесть человек? Конечно, мы не выиграли, но и последними не пришли.
Мы сможем это сделать.
Тут Блайз улыбнулась мне, открывая наконец дверцу со стороны водителя.
– Я сделаю это за один день, обещаю, – сказала она, и я вышла из машины, снова надеясь, что она действительно говорит мне правду.
Он больше не был уверен, бодрствовал ли он вообще.
А может, он никогда и не спал. Всё труднее было отличить сон от яви, потому что видения шли безостановочно. Было время, думал он, когда он мог прекратить видения или хотя бы дождаться их окончания. И когда кто-то ставил обереги, чтобы защитить его от видений. Тогда он злился, но теперь, лежа в темноте, с постоянной головной болью, он понимал, что делавший это человек, возможно, был прав.
Случилась и новая напасть – выпадение из памяти имен. Иногда ему представлялось, что из его глаз льется не свет, а воспоминания. Как будто происходит утечка знаний или потеря… чего-то. Может, он терял себя прежнего.
Но такое направление мыслей было безумием. В голове у него оставалось еще достаточно разума, чтобы понимать это. Понимать – что-то не так, он превращается во что-то плохое. Но во что? И как он может это остановить?
Со стоном он повернулся на бок. Он думал, что закрыл глаза, но уверен не был. После превращения последней девушки он понял, что больше не может находиться среди людей. Это небезопасно. Поэтому он нашел идеальное тайное убежище. Но теперь не мог вспомнить, как он его нашел и даже как он сюда попал. Дэвид забывал обо всем, кроме того, что видел постоянно. Кровь на желтом платье. Девушка с зелеными глазами, слезы. Две другие девушки, но они не могли помочь. И это было хорошо.
От девушки с зелеными глазами исходила опасность. Она охотилась на него, и он чувствовал, что она подбирается всё ближе. Из-за этой девушки у него болело в груди, и он понимал, что должен помнить о ней больше. Должен чувствовать о ней больше, помимо того, насколько она опасна. Но и это он терял, тускнеющую память, которая принадлежала тому – чему, – кем он был прежде.
И эти вещи больше не имели значения.
Зеленоглазая девица не прекратит своего преследования, он это знал. Он мог прятаться, но она найдет его, потому что она хотела… чего-то.
Застонав, он прижался головой к твердому камню, желая, чтобы боль ушла, хотя бы ненадолго. Если боль пройдет, он сможет думать. Он поймет, почему при воспоминании об этой девушке у него болит в груди не только от страха.
Но боль не прекращалась, и свет был слишком ярким, паля и освещая стены вокруг него, и ему показалось, что, возможно, он закричал, но звук этот мог прозвучать и у него в голове. Он больше не различал.
И все же, когда он лежал в холодной, сырой темноте, что-то явилось ему с резкой ясностью, испепелившей все остальное. Желтое платье, которое он продолжает видеть… ей ли оно принадлежит? Этой девушке? А кровь, пятнавшая платье, принадлежала ему. Какая-то часть его совсем не беспокоилась по этому поводу. Часть, которая этому радовалась. Ведь это же не жизнь, так какая разница, как она закончится?
Но другая его часть противилась этому. Он был древним и могущественным, его нельзя было убить, как дикого пса. Он был оракулом, а эта девушка, его паладин, хотела его остановить. Она убьет его.
Если он не убьет ее первым.
Глава 21
– Нет.
– Да.
– Кроме того, что нет.
Я сидела на водительском месте, таращась на грязную забегаловку перед собой и крепко сжимая руль. В какой-то момент своего существования бар, наверное, назывался «Ковбои». Я догадывалась об этом по картонному ковбою, поставленному у входа и по вывеске на крыше, в которой сохранились буквы «О», «В» и «И». Остальные буквы отвалились или сгнили.