— Пошли, — сказал Вейн, — меня тянет к цивилизации.
Он прибыл сюда, чтобы набрать новую команду. После того как «Реванш» ушел, их шлюп, подвижное небольшое судно, как следует потрепал весенний шторм, и идти по морю долго не удалось. Они выбрались бы без потерь, если бы сразу нашли приют в какой-нибудь бухте. Но ветер внезапно утих, они двинулись дальше, тогда-то черная воронка бури и втянула в себя шлюп посреди океана. Во время этой бури их поднимало на восьмиметровый гребень волны. Никогда еще Мери не приходилось сталкиваться с такой разъяренной стихией. Несколько часов подряд они отчаянно боролись, чтобы не уйти на дно.
Вот и пришлось высадиться на небольшом островке неподалеку от Багам. Утром, совершенно измученные, они благословили судьбу: ни один человек не погиб. Мачта суденышка была повреждена, паруса изодраны в клочья. То, что все выжили, было настоящим чудом.
Здесь они протянули на подножных кормах четыре месяца, забираясь вглубь неприветливых джунглей главного острова в поисках пищи и питьевой воды. Четыре месяца они старались выстоять и подручными средствами отремонтировать корабль. Заделывали течи, чинили подводную часть судна сплетенными пальмовыми листьями на рыбьем клею, рубили деревья мачете, обтесывали доски, латали паруса — и за это время подружились так, как умеют только потерпевшие кораблекрушение.
Вейн был человеком, от природы тянувшимся к справедливости и сожалевшим о своем ремесле пирата. Он охотно попросил бы прощения у короля.
— Но этот паршивый пес пренебрегает теми, кто прежде ему служил. На ту малость, которую корсарам оставляли от их добычи, сегодня мы еле-еле могли бы прокормиться. А уж семью прокормить… — проворчал он как-то.
— Рано или поздно он вас поймает, — заметил Балетти.
— Не все ли равно — умереть от голода или на виселице? Если уж приходится выбирать, я предпочитаю прожить недолго, но чувствовать себя свободным.
Постепенно они разоткровенничались друг с другом. Маркиз рассказал, где он получил свои раны и в какую сторону намерен двигаться, чтобы за них отомстить, но все же не признался в том, какое положение занимал в Венеции. Вейн казался человеком чести, но он вполне мог бы об этом позабыть, захватить их в плен и потребовать выкуп. Вейну хотелось одного: поправить свои дела, раздобыть себе хотя бы одномачтовый куттер или двухмачтовый люгер, а может быть, даже и бригантину… Ему недоставало «Реванша».
Вот почему его лоб пересекла горькая складка, когда он, войдя узким проходом в гавань Нью-Провиденса, увидел «Реванш» на якоре всего в нескольких кабельтовых от их собственной якорной стоянки. Он ничего не сказал, но Мери догадывалась, что ему до смерти хочется изловить Рекхема, вызвать его на поединок и объяснить, как он, Вейн, на все это смотрит. Но она знала, что ничего такого он не сделает, сдержит гнев и удовольствуется тем, что смерит врага презрительным взглядом, как и положено настоящему англичанину.
Они расстались у дверей «Топенанта». Вейну не терпелось увидеть жену и сыновей, а матросам — раздвинуть ноги потаскухам.
— Мне будет недоставать вас, — сказал он на прощанье.
— А нам — вас, капитан Вейн, — ответила Мери.
Это была правда. За время вынужденной стоянки на островке они научились ценить этого человека.
Он повернулся и пошел прочь.
— Вейн напоминает мне Форбена, — сказала Мери. — Только он более тусклый, погасший.
— То есть?
Мери сверкнула глазами на Балетти:
— Форбен бы врезал Рекхему так, что тот надолго запомнил бы урок.
— Понимаю… Пойдем, нам надо узнать, что к чему. Я не заметил на стоянке ни одного из своих кораблей.
— А ты на это рассчитывал? — спросила Мери, толкнув дверь и шагнув в таверну.
Они сразу же потонули в дыму, и шум здесь стоял оглушительный. Чтобы услышать друг друга, им пришлось бы кричать. Они увидели матросов Вейна, сидевших за длинным столом, потягивая вино и поглаживая девок по заду. На краю стола еще оставалось два свободных места, одно напротив другого. Несмотря на ранний час, зал был набит битком.
Они сели. Балетти подозвал трактирщика, занятого разговором с парнем — таким же небритым и немытым, как все прочие, но, в отличие от них, казалось, не стремившимся развлекаться. Он сидел за столом в одиночестве и смотрел невесело. Трактирщик отошел от него и направился к новоприбывшим. Как и все те, с кем они встречались раньше, хозяин «Топенанта» не обратил внимания на изуродованное лицо Балетти. Маркиз понемногу переставал тревожиться из-за своей внешности, и Мери этому радовалась.