На Багамском архипелаге царил террор. Бонни, почувствовав в присутствии Вудса Роджерса свое могущество, не давал Рекхему покоя, провоцировал его, требуя все большей доли добычи, из которой три четверти забирал губернатор. Энн была уверена в том, что бывшему мужу удалось настроить того и против нее тоже. Что тут скажешь — это справедливо. Она сама могла бы проявить такое же ожесточение, если бы другая попыталась отнять у нее Рекхема.
Здесь, в океане, Энн наконец-то почувствовала себя на своем месте. Слова «сокровища», «добыча» и «пираты» музыкой звучали в ее ушах и безмерно ее возбуждали. Она хотела жить сегодняшним днем рядом со своим капитаном. Хотя ей нелегко было уговорить его взять жену на борт.
— Слева по борту парус, капитан! Судно компании! — крикнул впередсмотрящий.
Энн подбежала к Рекхему, окруженному товарищами. Здесь были старший помощник Фертерстон, старший матрос Ричард Корнер и боцман Джон Девис.
— Мы ведь его захватим?! — с колотящимся сердцем не столько спросила, сколько заявила Энн.
— Может, и захватим, — сердито ответил Рекхем, взбешенный тем, что эта красавица в очередной раз собирается помыкать им перед командой.
И крепче впился зубами в табачную жвачку. Он не хотел снова устраивать ссору при своих людях, но твердо вознамерился держать Энн в стороне во время абордажа. Женщине там не место. Пусть даже эта самая Мери Рид в прошлом году доказала ему обратное. Эта чертовка все-таки исключение, она не просто женщина! А Энн такое вытворяла ради того, чтобы оставаться рядом с ним… Рекхем поморщился, когда в его памяти всплыли эти картины. Надо сказать, она сделала все, что от нее требовалось!
— А вы как думаете, господа? — спросил Рекхем.
У него-то самого уже руки чесались: их пребывание за суше затянулось, и его люди мечтали о хорошей добыче. Однако у Рекхема, не желавшего повторять ошибки Вейна, вошло в привычку обсуждать с командой каждое решение.
— Я уже так и чувствую аромат его пряностей, — ответил Девис, облизываясь.
— А я — благоухание рома. — У Энн заблестели глаза.
«Сейчас я покажу тебе, красавица моя, кто хозяин на борту», — подумал Рекхем.
— Пойдем, — сказал он вслух, передав руль Фертерстону.
Энн безропотно последовала за ним. Он затащил ее в каюту и жадно поцеловал.
— Это предвкушение абордажа тебя так возбудило, Рекхем?
— Есть, пожалуй, немного.
— Меня тоже возбуждает, — призналась она. — Слишком давно я ждала возможности в этом поучаствовать. И теперь уже нет огромного живота, который мог бы мне помешать. Я готова, — заверила она, потянувшись к его губам.
Руки Рекхема заскользили по ее бедрам, но замерли, когда раздался голос Девиса:
— Можете выйти, капитан?
— Иду.
Энн вздохнула, готовая последовать за Джоном.
— Подожди меня, — сказал Рекхем. — Я только отдам распоряжения и вернусь. Я хочу тебя. Прямо сейчас.
Она кивнула. Глаза у Рекхема горели, и ее волновала мысль о том, чтобы заняться с ним любовью перед боем. Он между тем закрыл за собой дверь. И только услышав, как в замке повернулся ключ, Энн поняла. Бросившись к двери, принялась молотить по ней кулаками. Но в ответ раздался только грубый мужской смех, а Рекхем уже кричал где-то далеко, приказывая готовиться к абордажу.
Энн разозлилась так, что заплакала от злости. А потом ее охватила жажда мести. Если Рекхем воображает, будто может заставить ее покориться, то он ошибается. Она хотела втягивать ноздрями запах пороха, хотела испачкать руки в крови. Дважды на «Реванше» ей пришлось быть лишь бессильной свидетельницей абордажа, но это — из-за беременности. Ее тогда так заворожило это зрелище, что внутри все перевернулось, и она пришла в такую ярость, какой раньше в себе и представить не могла. Из-за ребенка пришлось себя обуздать. Но не для того она оставила сына на суше, чтобы и теперь лишать себя всего, чего хочется. Энн знала, что эта жажда сражения связана с ее повторяющимся кошмаром. Она смирилась с тем, что не поймет его, но намерена была от него избавиться.
Энн выжидала, пока «Реванш» приготовится к бою и перебросит мостки на вражеское судно, а сама тем временем пестовала свою ярость, как полируют смертоносное оружие. Сегодня к вечеру либо ее убьют, либо станут с ней считаться.
Она, молясь, чтобы судно Вест-Индской компании стало обороняться, начистила саблю, которую носила на поясе, проверила кремень пистолета, как делали на ее глазах пираты.
А когда поняла, что ее молитва услышана, распахнула одно из окон кормы и, рискуя свалиться в воду, принялась карабкаться по корпусу к полуюту — три дня назад она уже проделала то же самое, воспользовавшись якорной цепью.