— Я доверяю твоей интуиции, — заверил Ганс. — Я достаточно часто испытывал ее во время боя.
В эту минуту вошел Джеймс.
— Они приближаются, — объявил он. — Не пройдет и двух часов, как нагонят нас. Вы уже нашли бухту, где можно спрятаться?
— Я не хочу прятаться, — твердо проговорила Мери. — Энн была беременна от Рекхема. Он, несомненно, оставил ее на суше вместе с ребенком. Мне надо знать, Ганс.
— Как ты намерена за это взяться? — вздохнул Балетти.
— Останусь на его судне. Как только буду знать точно, сбегу.
— И речи быть не может о том, чтобы мы с тобой расстались.
— Но мы не можем рисковать и тем, чтобы упустить Эмму.
— Эмму я возьму на себя, — пообещал Вандерлук. — Что скажешь, Джеймс?
— С величайшим удовольствием, отец! А вы тем временем займетесь Энн. Встретимся в Гаване.
Мери кивнула, довольная тем, как все устроилось, хотя она и продолжала испытывать смутное беспокойство.
— Сильно сомневаюсь в том, что Рекхем захочет нас взять! — вздохнула она.
— Они легли в дрейф, капитан, — объявил Фертерстон. — Такое впечатление, будто ждут нас.
Рекхем оторвался от подзорной трубы:
— Сам вижу.
Ничего подозрительного он не высмотрел. Судно выглядело совершенно безобидным.
— И все-таки поостережемся, — решил он. — Пусть орудия будут готовы к залпу. Не хотелось бы мне попасть в ловушку, расставленную этим сукиным сыном Вудсом Роджерсом.
— Слушаюсь, капитан.
Девис отдал приказ без промедления готовиться к бою.
Мери, сжав кулаки, в неописуемом возбуждении смотрела, как приближается «Реванш». Она и представить себе не могла, что после того, как изо всех сил старалась забыть Энн, одна мысль о том, что снова ее увидит, приведет ее в такое состояние. Балетти был прав. Нельзя окончательно исцелиться, если потерял руку или ногу.
— Все в порядке, Мери? — подойдя к ней, спросил Ганс.
Она кивнула.
— Почему ты не обратилась ко мне за помощью после смерти Никлауса? — резко спросил он, прислонившись к фалам.
— Сама не знаю. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, и уж совсем никакого желания не было терять время, заезжая в Остенде.
— Ты могла бы доверить мне Никлауса-младшего. Он ведь мой крестник.
Мери вздохнула:
— Ганс, я не знаю, что ответить. Просто действовала, не задумываясь.
— Интуитивно?
— Должно быть. Прости.
— Не оправдывайся, Мери Ольгерсен. С годами я сделался фаталистом. Если подруга Рекхема и впрямь Энн, значит, интуиция тебя не подвела.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Если бы не Никлаус-младший, ты, может быть, никогда не стала бы пираткой, никогда не очутилась бы в Карибском море и, может быть, не была бы сейчас здесь, совсем рядом с ней.
— Если бы не Никлаус-младший, я бы уступила Эмме и забрала Энн.
— Ты так думаешь?
Она кивнула.
— В таком случае, ты обманываешь сама себя.
— Почему?
— Потому что ты слишком сильно любила Никлауса для того, чтобы вступать в сделки с его убийцей.
— По-моему, тебе не помешает взглянуть, Мери, — прервал их Балетти, подойдя к ним с подзорной трубой в руке.
Бригантина Рекхема была теперь всего в нескольких кабельтовых и готовилась сменить курс, чтобы оказаться на траверзе «Сержанта Джеймса». Удивившись загадочной улыбке Балетти, Мери приникла к окуляру — и сердце у нее подпрыгнуло от радости.
Энн Бонни в пиратском наряде стояла на корме «Реванша», подставив лицо водяной пыли.
— Дочь ветра, — шепнул Балетти на ухо Мери, обнимая ее за талию.
— Моя дочь, — пробормотала Мери, увидев лицо молодой женщины и разглядывая его во всех подробностях, чтобы окончательно убедиться в том, что права.
Ганс взял подзорную трубу, которую Мери, стараясь унять сердцебиение, ему протянула.
— Интуиция, Мери, тебя не подвела, — объявил он. — Пусть меня повесят, если эта чертовка не Энн Ольгерсен.
— Ты? — изумился Рекхем, увидев Мери на сходнях, которые перебросили с борта «Сержанта Джеймса», чтобы она могла перейти. Вандерлук без разговоров подчинился ее решению.
— Я! — ответила Мери, с трудом взяв себя в руки ради того, чтобы с ним поговорить, но не в силах заглушить ликование, охватившее ее при виде Энн, вставшей рядом со своим капитаном.
— Я должен был об этом догадаться по вашему поведению!
Балетти шагнул вперед, и Рекхем усмехнулся:
— Стало быть, вас не повесили вместе с Вейном.
— Надо думать, нет, — ответил Балетти.