— Ты всегда была моряком? — не отставала Энн, нисколько не смущенная ее молчанием.
— Да, — почти не солгав, ответила Мери. — А ты сама, Энн, почему не осталась на берегу растить Малыша Джека?
— Я всегда любила море, сколько себя помню. Это было прямо как наваждение какое-то.
— То есть? — переспросила Мери, ухватившись за внезапно подвернувшуюся возможность.
Энн пристально смотрела на горизонт, наморщив лоб.
— Запах пороха и крови. С самого детства он преследовал меня в кошмарах. Отец сказал, что, когда я была совсем маленькой, на нас напали разбойники и что это произвело на меня очень сильное впечатление.
— А кто твой отец? — захотелось уточнить Мери, как будто ей требовалось подтверждение.
— Плантатор из Южной Каролины. Уильям Кормак.
Энн вздохнула. Мери безмятежно улыбалась. Теперь надо будет выяснить, что осталось в памяти Энн от Бреды, поскольку ее саму дочка не вспомнила — что черты лица, что голос оставались для нее чужими.
— Странно, — продолжала Энн, следуя за ходом собственных мыслей. — С тех пор как я живу с Рекхемом, что-то во мне начинает бесноваться перед началом абордажей. Нечто такое, что только их неистовство и может успокоить. Может быть, потому я его и ненавижу.
— Кого?
— Кормака.
Снова воцарилось молчание. Лицо Энн стало напряженным, замкнулось на мучительном воспоминании.
— Нельзя без причины ненавидеть своего отца…
— У меня есть на то причина, Рид. Самая серьезная, какая только может быть, поверь. Да. Самая серьезная, какая может быть.
Энн сжала челюсти, и больше Мери ничего не смогла из нее вытянуть, хотя и бесилась при мысли о том, что Кормак не все рассказал ей.
Назавтра с востока ударила гроза, и все бросились в трюм — выкатывать оттуда пустые бочки. Когда хлынул ливень, Энн первой выскочила на палубу и заплясала, кружась на месте, хохоча во все горло, подставляя тело спасительному дождю.
Мери угадывала, какое нетерпение охватило Энн, по одному тому, как подолгу теперь, когда с каждым днем они все ближе подходили к Кубе, дочь всматривалась в горизонт. Накануне удалось захватить баркас, это была единственная за все время добыча, да и то большой выгоды от нее ждать не приходилось. А Энн скучала по сыну. Отстояв вахту, Мери снова бросила Балетти, которого это, как ей казалось, ничуть не огорчало, и направилась к дочери.
— Малыш Джек, верно?
Энн кивнула.
— Мери, у тебя есть дети?
— Двое.
— Ты скучаешь по ним иногда?
— Постоянно, — призналась Мери. — Но они теперь уже взрослые, и они выбрали свою судьбу. Сделались пиратами, как и я.
Энн улыбнулась:
— У них есть свое судно?
— Да, — не солгав, ответила Мери.
Пусть капитаном «Реванша» был Рекхем, правила-то здесь все равно Энн!
— Я боюсь, — после короткой паузы произнесла Энн. — Я умираю от нетерпения, так мне хочется прижать к себе Малыша Джека, но я боюсь.
— Чего боишься?
— Боюсь его любить. Не могу объяснить этого. Боюсь, что у меня его отнимут. Одна мысль об этом приводит меня в ужас.
И Мери увидела, как дочь потянулась рукой к вороту.
— Откуда у тебя это украшение?
— От матери. От моего прошлого осталось, — поправилась Энн. — Но мне не хочется об этом говорить.
Вздохнув, она повернулась к Мери. Их полные нежности взгляды встретились, и младшая, смутившись, первой опустила глаза.
— Тебе когда-нибудь нравилась женщина? — тихо спросила Энн.
— Да. Мне было столько же лет, сколько сейчас тебе. Но она принесла мне одни несчастья.
— Мне нравится быть с тобой, Мери. Меня это успокаивает и в то же время пугает. Мне хотелось бы от тебя отдалиться, и в то же время…
— Обнять меня?
Энн кивнула.
— Мне тоже, Энн.
— Земля! — закричал впередсмотрящий в ту самую минуту, как Мери коснулась пальцев дочки.
Энн тотчас их отдернула, словно обожглась, и убежала.
— Скажи ей, Мери, — настаивал Балетти, нежной рукой проводя по бедру любовницы.
Они впервые за долгое время были вместе. О том, чтобы предаться любви на «Реванше», не могло быть и речи. Там не было ни одного укромного уголка, а Балетти опасался пробудить в остальных ревность. Команде было вполне достаточно слышать стоны Энн с наступлением ночи. Привилегия, которой пользовался Рекхем, вполне могла навести их на размышления.