— Мне совершенно все равно, пусть им управляет кто-то другой, лишь бы он принадлежал мне.
— Прекрасно. Если тебе так хочется, возьмем первый же, какой встретится нам на пути.
— С двумя судами мы сможем замахнуться на более крупную добычу, — объяснила Энн.
— И абордажей позволим себе больше… Черт возьми, Энн, в жизни не видел никого, кто так же любил бы кровь, как ты.
— Видел. Ее. — Она помолчала, прислушиваясь к тому, как мучительно сжимается все внутри. — Хотела бы я, — пробормотала она, — хотела бы я, чтобы это оказалось правдой.
— О чем ты говоришь?
— Я бы хотела, чтобы она и вправду была моей матерью. По крайней мере, она не отказалась бы от меня.
Два дня спустя на горизонте показался быстрый шлюп. Они шли мимо острова Андрос, и Энн целый день была возбуждена, предвкушая захват судна, а вечером, с трудом скрывая разочарование, утешилась тростниковой водкой, осушив целый кувшин: шлюп, на который она нацелилась, укрылся в порту Нью-Провиденс, и осталось только напиться да обругать Рекхема за то, что тот, обещав подарить ей корабль, не сумел его взять. После чего она уснула, совершенно пьяная, привалившись к фок-мачте рядом с таким же нетрезвым Харвудом.
— Ты мне нужна, Рид, — шепнул Рекхем, растолкав спавшую в подвесной койке Мери. — Выйди ко мне на палубу.
Мери, чертыхаясь про себя, молча кивнула.
Рекхем стоял в окружении десятка мужчин, которые зевали и потягивались спросонок.
— Энн хочет получить этот шлюп, — сказал Рекхем. — Я намерен его захватить.
Мери уставилась на него:
— На стоянке?
Рекхем кивнул:
— Готов спорить, его охраняет лишь горстка людей, остальные развлекаются на берегу.
— Это и в самом деле вполне вероятно, — признал Фертерстон.
— Кто пойдет?
Мери без колебаний подняла руку. Она извелась оттого, что не могла приблизиться к Энн, продолжавшей ее избегать. Может быть, этот аргумент позволит сломить дурацкую гордыню, в которой та упорствовала. Тем более что Мери не обманывалась — взгляд дочери выдавал ее.
Спустив на воду лодку, они погрузились, оставив мирно похрапывающую Энн и дальше спать хмельным сном. Предположение Рекхема оказалось верным: на борту шлюпа оставалось всего-навсего восемь человек. Они открыли бочонок рома и теперь были так же безобидны, как Энн. Даже почувствовав, что к горлу приставлено острие кинжала, они едва приоткрывали удивленные глаза.
Рекхем оставил пьяных в лодке, на которой приплыл со своей командой. Эрл и Мери поставили на шлюпе паруса, прочие покрутили лебедку, поднимая якорь, и корабль беспрепятственно покинул порт.
На следующее утро «Реванш» и «Уильям» были уже далеко от берега и дружно бежали под легким бризом.
Энн проснулась. В голове у нее еще был туман, язык едва ворочался. Но, увидев с левого борта за кормой паруса шлюпа, она подскочила и выругалась:
— В бога душу!..
Рядом с ней раздался смех Мери Рид, которому вторил смех Рекхема.
Несколько часов спустя, обследовав свое судно, командование которым было доверено Фертерстону, Энн с легким сердцем присоединилась к Мери на марсе «Реванша».
— Не злишься?
— Я на тебя обид не держу.
— Ты была нужна мне. Я не могла смириться с тем, что ты меня оттолкнула, — призналась Энн.
— Я этого не делала. Я испытываю к тебе искреннюю нежность, Энн. И ты должна довольствоваться этим.
— Мне этого достаточно. При одном условии.
— Что за условие? — попыхивая трубкой, спросила Мери.
— Никогда не покидай меня, — прошептала Энн. — Я такого не переживу.
— Никогда, — повторила за ней Мери, и сердце у нее сжалось при мысли о том, что подразумевает это обещание.
Балетти оставил баркас, на котором добрался до Кубы, рядом с «Сержантом Джеймсом». Вандерлуки, верные своему слову, ждали его в порту.
— А где Мери? — спросил Ганс, едва увидел, что маркиз один.
— Осталась с Энн. Она сама так решила.
— Пойдемте, — сказал Ганс, — у вас измученный вид.
Балетти и впрямь очень устал. Но ожил, за обе щеки уплетая ужин, к которому как раз поспел и за которым рассказывал о пребывании на «Реванше».
— Энн нелегко будет приручить, — закончил он. — Боюсь, Мери измучает себя попытками ее вернуть.
— Только один человек мог бы расшевелить ее память, — объявил Ганс, потирая подбородок.
— Никлаус-младший?
— Никлаус-младший. Теперь, когда мы совершенно уверены в том, что Энн Бонни — та самая Энн, думаю, можно попытаться его известить.