— А вам зачем это надо?
Эмма опустилась перед ней на колени, отвела с ее лица слипшуюся от соленых слез рыжую прядь.
— Я так люблю вас, Энн, дорогая моя, так люблю… Так люблю, что не могу вынести этих слез…
Она провела пальцем по подбородку Энн, спустилась вдоль цепочек у нее на шее и, делая вид, будто играет с подвесками, погладила грудь. И едва не задохнулась от изумления, увидев у себя на ладони нефритовый «глаз».
— Откуда у вас это украшение?!
Заметив выражение ее лица, Энн нахмурилась:
— Мери подарила, а что? — Она накрыла своей рукой задрожавшую руку Эммы, все еще не выпускавшую подвеску. — Вы ведь знали Мери Рид, не так ли?
Эмма, смертельно побледнев, отступила к решетке, преграждавшей выход в коридор.
— Мери жива?.. — недоверчиво прошептала она.
— Была недавно, — поправила Энн. — Она умерла три дня назад от последствий выкидыша, здесь, в этой самой тюрьме.
Несмотря на огромный живот, Энн вскочила на ноги. Она мгновенно обрела силы при виде растерянного лица Эммы.
— Стало быть, ты знаешь, — проговорила та.
— Что я должна знать, Эмма? — прошипела Энн, испытующе вглядываясь в нее. — Что вы с моим отцом от меня скрывали? Кем был человек из моих детских кошмаров — человек, которого застрелили у меня на глазах, всадили ему пулю в лоб? Кто убил его так безжалостно, что во мне и сейчас не иссякает ненависть? И что за тайна связана вот с этим кулоном, который Мери отдала мне как раз перед тем, как нас схватили? Я хочу знать правду, — твердила она, оттесняя Эмму к прутьям решетки и упиваясь ее страхом так, словно утоляла жгучую жажду.
— Она ничего тебе не сказала, — растерянно пробормотала Эмма, тщетно пытаясь собраться с мыслями. — Мери Рид ничего тебе не сказала, и сама ты не помнишь…
— О чем я должна вспомнить? Скажите немедленно! — завопила Энн.
— О ней. — Эмма дрожала, лихорадочно стараясь хоть что-то придумать. Ей в голову пришла одна-единственная мысль. И она выкрикнула: — Мери Рид убила того человека, воспоминания о котором тебя преследуют! Мери Рид убила твоего отца.
Энн побледнела и отступила назад:
— Мери сказала, что она — моя мать. Она не могла такого сделать!
Эмма зарыдала:
— Это неправда, Энн. Твоя мать… твоя настоящая мать — я!
Энн словно приросла к полу. Эмма протянула к ней руки, глядя на нее сквозь пелену слез. Но Энн не бросилась в раскрытые объятия, а лишь недоверчиво попросила:
— Объясните-ка все как следует.
— Подвеска, которую ты носишь на шее, — один из ключей, открывающих доступ к кладу. Мери Рид хотела его заполучить. Ты была совсем крошкой. Мы с твоим отцом решили отправиться за море искать сокровища, и вдруг явилась она со своими наемниками. Твой отец был убит. Мне удалось спасти свою жизнь лишь в обмен на этот кулон. Мери в то время не знала, что для того, чтобы отыскать тайник, требуется несколько ключей. Я покинула Европу одновременно с Кормаками и оставила тебя у них, в безопасности, поскольку намеревалась отомстить ей сама. А когда вернулась ни с чем, у меня недостало духу тебя забрать, да к тому же после пережитых тобой испытаний ты перестала меня узнавать. Я прошу у тебя прощения, Энн. Ты так много для меня значишь, — со слезами в голосе простонала Эмма. — Ты и представить себе не можешь, как я страдала все эти годы, а особенно — последние несколько месяцев. Я перевернула весь Карибский архипелаг, чтобы найти тебя!
Энн была потрясена. Она и раньше знала, что Мери Рид способна на убийство, но не могла смириться с тем представлением о ней, которое навязывала ей Эмма.
А ведь Мери тогда сказала: «Слишком велика моя вина, я должна заслужить прощение». Энн похолодела, вспомнив эти слова. Эмма бросилась к ней, сжала-таки в объятиях.
— Это сказочные сокровища, дорогая моя, — нашептывала она. — Мери Рид была готова на все ради обладания ими. И даже на большее, чем я могла вообразить, раз в конце концов тебя разыскала для того, чтобы снова получить надо мной власть.
В памяти Энн закружились картины прошлого. Губы Эммы, нежно касающиеся ее щеки, ее рука, ласково поглаживающая волосы девочки, ее интерес к занятиям малышки, ее постоянные ссоры с Кормаками из-за чрезмерно строгого воспитания ребенка. Энн никогда этому особенно не удивлялась. А потом ей припомнились и другие картины. Мери на корабле, одновременно такая близкая и такая загадочная… как она своими вопросами старалась пробудить воспоминания Энн… как временами смущалась. И признание, которым Мери попыталась ее обмануть, и, наконец, нефритовый кулон, который та повесила ей на шею, должно быть, чтобы заставить ее выслушать. Мери конечно же забрала бы подвеску обратно, если бы на их судно не напали. Энн стало бесконечно грустно. Мери Рид обманула ее, предала самым подлым образом, какой только можно себе представить.