Она принялась ощупывать щели в темных дубовых панелях: нужное место было где-то здесь. Может, чуть выше?
– Раньше я не знала о потайной комнате, – пояснила Изабел, продолжая шарить по панели. – Но вскоре после того, как мы с Морроу вернулись с Сицилии, где жили во время войны, я как-то зашла сюда за бумагой для письма, хранившейся в его столе, и увидела открытую стенную панель.
– Весьма неожиданно, – донесся до нее голос Дженкса.
– Согласна. Видите ли, я считала эту стену внешней и не подозревала, что здесь может быть что-то еще, кроме дерева и кирпича.
Свет фонаря танцевал на деревянной стене, и вот она, трещина, скрытая рисунком дерева.
– Нашла!
Она нажала на это место ладонью. Послышались щелчок и треск, и в стене открылась дверь, за которой виднелось крошечное пространство с узкой лестницей, идущей параллельно стене спальни.
– Впечатляющее открытие, – заметил Дженкс.
– «Впечатляющее» не то слово, которым можно выразить мои чувства при виде этого. Я бы предпочла найти в стене крыс, – рассмеялась Изабел. – Но это не помешало мне войти. Любопытство часто приводит ко многим бедам.
– Совершенно верно. Впрочем, как и сомнения.
Даже сейчас, с фонарем в руке, она колебалась, боясь переступить порог. Когда она впервые вошла сюда, панель за спиной задвинулась. Пришлось долго ждать в непроглядной тьме, нажимая на каждый дюйм панели в поисках скрытого замка, пока не стерла кончики пальцев до крови. Когда, наконец, высоко над головой вспыхнул свет и появился Эндрю, она бросилась к нему с облегчением, смутившим обоих.
«Ну-ну, – приговаривал он, поглаживая ее по спине. – Забавная старая нора. Верно? Я как раз просматривал кое-какие фамильные документы».
Изабел поверила мужу и больше не стремилась подняться в потайную комнату, но уже после смерти Эндрю, когда прочитала письма Батлера, в которых он ссылался на картины, хранящиеся в «укромном месте», у нее появились кое-какие вопросы и она отправилась туда. И нашла доказательства, которые лучше было бы вообще не видеть.
В тот вечер она поехала в Воксхолл, пытаясь отвлечься, и, видит Бог, нашла «средство» в лице Каллума Дженкса.
Это было почти год назад. Странно, как это она тогда нашла в себе мужество для всего: поисков, связи с Дженксом, – то есть мужество сделать то, чего она всегда хотела.
Интересно, наберется ли она храбрости повторить тот опыт?
– Полагаю, – заметил Дженкс, – нам придется подняться по лестнице. Предпочитаете, чтобы я шел впереди, или мне следовать за вами?
– Идите первым, – решила Изабел.
Он обошел ее и вытянул руку с фонарем. Ступеньки были до того узкими, что приходилось идти боком, то и дело задевая плечом о стены. Лестница была винтовой и напоминала те, что обычно строили в башнях замков: сплошь повороты и грубо высеченные ступеньки. Изабел шагала за ним следом, сметая юбками пыль со стен.
– Вашему мужу было нелегко здесь продвигаться, – буркнул Дженкс, когда шершавое дерево перил зацепилось за сюртук.
– Все неудобства окупались с лихвой.
После этого они поднимались молча: сначала на один этаж, потом на второй. Доски ступенек скрипели под ногами, в воздухе пахло пылью и сыростью. Свет фонаря был слабым, и хотя россыпь световых точек украшала стены, этого было недостаточно.
Наконец, на уровне чердака, перед ними показалась дверь, из-под которой струился приглушенный свет.
Ну вот они и пришли.
Изабел со вздохом протянула Дженксу ключ:
– Откройте, пожалуйста, офицер.
Они вошли в узкую комнату. Угасающий дневной свет проникал сюда сквозь стеклянную крышу. Изабел стояла под ней и смотрела на небо, словно впитывая свет, которого они были лишены во время подъема по тайной лестнице, запасаясь им для спуска.
Она поставила фонарь на пол, наблюдая, как Дженкс сосредоточенно рассматривает окружающее – так же, как ранее письма Батлера.
Потайная комната шла по всей ширине дома. Десятки картин в рамах стояли у стен, закрытые тканью, из-под которой выглядывали позолота и дерево рам. Напротив стены помещался небольшой диван, с которого можно было рассматривать полотна. Тесное помещение пропахло пылью и старым деревом. Здесь было тепло, даже жарко.
– Умно, не так ли? – Изабел понимала, что вопрос прозвучал иронично. – Здесь нет окон, так что с улицы или из конюшни ничего не видно. Мало того: слуги спали на чердаке и не подозревали о ее существовании.