– У меня нет столько времени, – ответила ему Эмма. – Я – Сумеречный охотник. Остри быстро, умри молодым. – Она нетерпеливо шевельнула кончиком Кортаны. – Ну-ка, выворачивай карманы.
– Я не нарушал Холодного перемирия, – запротестовал фэйри.
– Формально ты прав, но мы не любим, когда грабят простецов, – объяснила Эмма. – Выворачивай карманы, или я отрублю один из твоих рогов и засуну его туда, где солнце не светит.
В глазах у фэйри промелькнула озабоченность.
– А где у нас солнце не светит? Что это, загадка такая?
Эмма сердито взглянула на него и подняла Кортану выше.
– Выворачивай сейчас же, или я с тебя всю кору сдеру. Я только что рассталась с парнем, настроение у меня не из лучших.
Фэйри принялся медленно выкладывать на траву содержимое своих карманов, то и дело посматривая на Эмму.
– Так ты свободна, – сказал он. – Никогда бы не подумал.
Сверху донесся возмущенный вздох.
– А вот это уже настоящая грубость!
– Спасибо, Кристина, – крикнула Эмма. – Удар ниже пояса. Заруби себе на носу, ты, фэйри, это я с ним порвала.
Фэйри пожал плечами. Жест получился на удивление выразительным: в нем явно заключалось сразу несколько степеней равнодушия к проблемам Эммы.
– Хотя я не понимаю почему, – заметила Кристина. – Он был весьма мил.
Эмма закатила глаза. Карманы у фэйри, похоже, были бездонные: он выкладывал на землю сережки, дорогие кожаные кошельки, сияющие кольца с бриллиантами. Эмма напряглась. На самом деле ей было наплевать на украшения и на сам факт воровства – она искала оружие, книги заклинаний, любые признаки темной магии, связанной с письменами на теле родителей.
– Эшдауны и Карстерсы никогда не ладили, – сказала она. – Это всем известно.
Услышав это, фэйри вдруг замер.
– Карстерсы? – повторил он, во все глаза глядя на Эмму. – Ты Эмма Карстерс?
Эмма удивленно моргнула и посмотрела вверх, но Кристины на крыше уже не было.
– Не думаю, что мы когда-нибудь встречались. Я бы запомнила говорящее дерево.
– Да неужели? – фэйри всплеснул руками-лопатами. – От тебя я ожидал более вежливого обращения. Или ты и все твои институтские друзья уже забыли Марка Блэкторна?
– Марк? – Эмма похолодела, не в силах справиться с чувствами.
В этот момент что-то сверкнуло у нее перед глазами. Фэйри швырнул в нее бриллиантовое колье. Эмма присела, но кончик цепочки задел ей щеку. Ее обожгло болью, по коже полилась теплая кровь.
Эмма тотчас вскочила, но фэйри уже был таков. Выругавшись, Эмма вытерла кровь с лица.
– Эмма! – окликнула ее Кристина, которая уже спустилась с крыши и стояла возле запертой двери в стене. Там был запасной выход. – Он сюда побежал!
Эмма подскочила к ней, и вместе они выбили дверь и оказались в переулке за баром. Было на удивление темно – кто-то разбил все окрестные фонари. Из выстроенных вдоль стены мусорных баков воняло гнильем и выпивкой. Эмма почувствовала, как вспыхнула руна дальнозоркости, и в ту же секунду увидела в дальнем конце переулка нечеткий силуэт фэйри, который скользнул куда-то влево.
Она бросилась за ним. Кристина побежала следом. Эмма столько раз бегала наперегонки с Джулианом, что без труда могла подстроиться под темп любого, и теперь полетела вперед сверкая пятками. Фэйри двигались очень быстро. Они с Кристиной завернули за угол, и переулок стал уже. Убегающий фэйри сдвинул два мусорных бака, загородив ими проход. Эмма уперлась руками в крышку одного из них и перепрыгнула через препятствие. Подошвы ботинок громыхнули о металл.
Она приземлилась на что-то мягкое. На ощупь – ткань. Одежда. Одежда на человеческом теле. Мокрая одежда. Воняло морской водой и тухлятиной. Эмма взглянула на распухшее лицо мертвеца.
И едва сдержала крик. Через секунду раздался глухой удар, и Кристина приземлилась рядом. Ахнув, она пробормотала что-то по-испански. Затем схватила Эмму и оттащила ее от тела. Та неловко повалилась на асфальт, не в силах отвести глаз.
Тело определенно принадлежало человеку. Мужчина среднего возраста, сутулый, с растрепавшимися седыми волосами, напоминавшими львиную гриву. Некоторые участки его тела обгорели: на коже виднелись красные и черные ожоги, а кое-где вздулись пузыри, подобные мыльной пене.
Серая рубашка была распахнута, по груди и рукам несчастного тянулись строки черных рун, но не тех, которыми пользуются Сумеречные охотники. Это были руны какого-то сложного демонического языка, и Эмма изучила их не хуже, чем шрамы у себя на предплечьях. Пять лет она беспрестанно рассматривала фотографии этих меток. Такие же письмена Конклав обнаружил на телах ее убитых родителей.