Ведь есть же какое-то решение. Может, продать что-нибудь? Например, накидку из розового муслина, обшитую лентами и кружевами, – подарок одной из учениц… Нет, это исключено. И вот незадача: свою летнюю шляпку, причем самую красивую, она забыла у мисс Парем, и уж лучше ночевать на улице, чем возвращаться за ней.
Если бы прошлым летом она не подстриглась, можно было бы продать волосы. Но сейчас локоны едва отросли до плеч и были обычного каштанового цвета. Ни один мастер по парикам не соблазнится купить такие.
Придется возвращаться в музыкальную лавку. Вдруг удастся уговорить хозяина забрать ноты и вернуть деньги. Тогда можно будет снять комнату в каком-нибудь приличном месте. Ночевать одной на постоялом дворе страшновато – ведь у нее даже пистолета с собой нет. Можно, конечно, подпереть дверь стулом, всю ночь бодрствовать и держать под рукой каминную кочергу.
Да, похоже, другого выхода нет.
Когда Кейт стала переходить улицу, направляясь к лавке, кто-то неожиданно толкнул ее локтем в бок, отчего она едва удержалась на ногах.
– Эй! – тут же раздался грубый окрик. – Смотри по сторонам, мисс.
Она обернулась с намерением извиниться, и тут бечевка на свертке лопнула, подхваченные летним ветром белые листы вспорхнули и разлетелись, как стая голубей.
– О нет! Мои ноты!
Кейт замахала руками, пытаясь их поймать, но часть из них полетела вдоль улицы, другие опустились на камни мостовой, под ноги прохожим, а то, что осталось в свертке, обернутом коричневой бумагой, вместе с бечевкой приземлилось на проезжую часть.
Кейт потянулась было за ним, чтобы хоть что-то сохранить, но ее остановил мужской голос:
– Поберегись!
Раздался скрип колес, совсем рядом всхрапнули и заржали лошади. Сидя на корточках на мостовой, она подняла взгляд и прямо перед собой увидела пару подкованных железом, огромных, как столовые тарелки, копыт, готовых размозжить ей голову.
Раздался женский крик.
Кейт едва успела откатиться в сторону, когда совсем рядом простучали конские копыта. Взвизгнув рессорами, повозка остановилась всего в дюйме от ее ноги.
Сверток теперь отлетел еще дальше, а с ним и ее надежды на ночлег. Ноты теперь представляли собой перепачканные листы со следами колес и были разбросаны по всей улице.
– Чтоб ты провалилась! – вопил кучер на козлах, размахивая кнутом. – Ведьма проклятая! Из-за тебя я чуть не перевернулся.
– И… извините, сэр. Я не нарочно.
– Прочь с дороги! Ты, ненормальная…
Кучер поднял кнут, Кейт вздрогнула и пригнулась, но удара не последовало. Осмелившись поднять голову, девушка увидела, что ее загородил от разъяренного кучера какой-то мужчина, а потом услышала и его голос, больше похожий на рык:
– Будешь ей угрожать, обдеру тебя до костей.
Слова подействовали. Повозка медленно отъехала.
Когда сильные руки подхватили ее и подняли с мостовой, взгляд Кейт медленно поднялся вверх. Сначала она увидела черные, начищенные до блеска сапоги, потом – бриджи коричневой кожи, обтягивающие мощные бедра, и затем уже офицерский китель из красного сукна. Мужчина показался ей величиной с гору.
Сердце у нее подпрыгнуло. Она узнала этот китель, поскольку наверняка сама нашивала медные пуговицы на эти обшлага. В такой форме ходили ополченцы Спиндл-Коув. Теперь она в безопасности. У Кейт не было сомнений, что, стоит поднять глаза, она увидит знакомое и, возможно, улыбающееся лицо, если только…
– Мисс Тейлор?
Вот именно: «если только…»!
Это конечно же он.
– Капрал Торн, – прошептала Кейт.
В другое время она бы посмеялась над иронией судьбы: из всех мужчин, которые могли бы прийти ей на помощь, единственным оказался он.
– Какого черта вы здесь делаете, мисс Тейлор?
В ответ на грубый тон Кейт вся подобралась.
– Я… приехала сюда, чтобы купить кое-какие ноты для мисс Элиот, и… – Она не смогла заставить себя упомянуть про визит к мисс Парем. – Так случилось, что опоздала на почтовую карету, а теперь еще и это… Очень глупо.
«Глупая, придурочная, меченая, никому не нужная!»
– Боюсь, я попала в очень неприятную ситуацию. Если бы найти немного денег, можно было бы снять комнату на ночь, а завтра вернуться домой.
– У вас что, нет денег?
Она отвернулась, не в силах вынести сурового осуждения в его глазах.
– О чем вы думали, отправляясь путешествовать в одиночку?
– У меня не было выбора. – Голос ее дрогнул. – Я вообще одна.
Его хватка стала слабее.
– Я рядом. Так что теперь вы не одна.
И никакой поэзии. Просто констатация факта. Вряд ли они одинаково понимают, что такое доброта. Если настоящая помощь – это огромный свежий каравай хлеба, то он предлагал всего лишь черствые крошки.