Едва за фрейлиной закрылась дверь, императрица резко повернулась к мужу.
— А теперь выслушай меня, Джеффри Анжуйский! Вы можете ославить меня на весь свет, можете дойти до самого Папы и потребовать развода, но ничего, кроме бесчестья и провозглашения себя рогоносцем, не добьетесь. И если вы станете кричать, что я родила бастарда, — я буду это отрицать. Вы разгласите мою измену — я поведаю всем, как вы обходились со мной. А ведь вы взяли в жены не просто женщину, чтобы ею помыкать. Я — единственная дочь и наследница короля Генриха Боклерка[2], моим приданым является богатейшее герцогство Нормандское и королевство Англия. Откажетесь ли вы от них ради сомнительной славы рогоносца? Не лгите самому себе, Джеффри. Я ваша законная жена и таковой останусь — видит Бог! Вы же будете молчать обо всем, что произошло в этой обители. Даже сами проследите, чтобы никто не приставал с расспросами к Ивете.
Юный граф Джеффри с усталым видом опустился на выступ стены, провел по лицу ладонью.
— Как мы сможем дальше жить вместе, Матильда?
— Как и ранее. И теперь, когда вы убедились, что я не бесплодна, надеюсь, мы еще сумеем зачать целую дюжину сыновей. Можете даже передать им в наследство ваше нелепое прозвище — planta genista, и пусть они зовутся Плантагенеты в честь веточки дрока, какой вы так любите украшать свой шлем на турнирах. А теперь, супруг мой, помогите мне уложить Дуоду на кровать. Она все же хорошего нормандского рода, была предана мне и не заслуживает, чтобы мы оставили ее, как собаку, на полу в луже собственной крови.
Вдвоем они подняли мертвую женщину, устроили на ложе. Матильда сама закрыла ей глаза, сложила руки на груди, поцеловала в лоб. Джеффри какое-то время смотрел на жену, потом словно очнулся.
— Вашей наглости, Матильда, нет предела! Я поймал вас с поличным, вы обесчещены в моих глазах, а вы еще смеете помыкать мной.
Императрица спокойно поглядела на своего мужа, который был младше ее на десять лет.
— Нормандия, — произнесла она, — и корона Англии в придачу.
Граф усмехнулся.
— Допустим. И вы правы, я должен буду жить с вами. Но прослежу, чтобы вы более не смели тайно никуда уезжать, вы будете повиноваться мне и отныне не посмеете захлопывать передо мною двери своей опочивальни. Такова цена того, что я скрою ваш позор.
Сочтя это разумным, она согласно кивнула.
— И еще, — его душил гнев, он нервно сжимал и разжимал кулаки. — Я обо всем поведаю вашему отцу, королю Генриху, дабы он узнал, какова его хваленая дочь-императрица. И поставлю условие, чтобы он разыскал вашего любовника и прислал мне его голову.
Матильда отвернулась и негромко ответила пословицей:
— Лови, кто сможет поймать.
Джеффри, расслышав в ее голосе иронию, шумно задышал, но ответил почти спокойно:
— И запомните, Матильда. Никогда, слышите, никогда вы ничего не узнаете о ребенке, которого родили здесь. Вы не станете его разыскивать, ибо за вами будут следить мои люди и доносить обо всем. Так что, как бы ни сложилась судьба этого бастарда — будет ли он в чести, погибнет или попадет в беду, — вам никогда не знать этого!
Матильда была сильной женщиной. Она взглянула прямо в глаза мужа.
— Я готова к этому. К тому же истинное дитя — это то, которое знаешь с рождения и растишь у своих колен.
Джеффри усмехнулся.
— Тогда утешитесь с тем, какое родите от меня. Раз уж вы и впрямь не бесплодны.
Матильда молчала, и только печаль в глазах, горькая складка у губ отчасти выдавала ее истинные чувства. Джеффри не смог подавить довольную улыбку — он все же сумел задеть эту гордячку.
— Идемте, миледи. — Граф властным жестом протянул ей руку. — Мы возвращаемся домой, в Анжу. И да смилуются небеса над нашим браком.
Глава 1
1149 год. Восточная Англия
К вечеру сильно похолодало, морозный воздух обжигал, а земля под копытами коней звенела, как железо. В лесу уже сгустились сумерки, но небо над голыми деревьями пламенело пурпуром заката.
Два всадника крупной рысью скакали через лес: старший, в грубом плаще и войлочном капюшоне, и более молодой, богато одетый, придерживающий на скаку щегольскую, опушенную мехом шапочку.
— Сэр Хорса, долго ли нам еще? — крикнул на ходу молодой. — Моя лошадь уже совсем выдохлась.
Тот, кого звали Хорсой, не удостоил спутника ответом, даже сильнее пришпорил коня. Однако вскоре деревья расступились и всадники осадили коней на опушке. В лицо им светило садящееся солнце — неяркое, морозное, окрашивающее небосклон в багряные тона. И на этом фоне пред ними предстала величественная громада замка.
2
Генрих I Боклерк (1068—1135). Третий король из нормандской династии, правивший с 1100 года. Отец Матильды.