Все бывшие заключённые постоянно мёрзнут. Холод подземелий Караграха не отпускает их годами.
Сарга наливала воду в помятый жестяной чайник и подсознательно ждала какого-нибудь заклинания в спину. Но не оборачивалась. Если она хочет с ним работать – надо начинать доверять.
Конечно, психика того, кто провёл в Караграхе целых десять лет, не могла быть в порядке. К тому же художники – люди очень чувствительные и часто неуравновешенные. А конкретно этот маг всегда был особенным. Его талант был чем-то мучительным, болезненным для него самого. Он переживал каждую картину. Страдал и радовался, рыдал и смеялся, сутками отлёживался в тёмной комнате с мокрой повязкой на глазах, чтобы потом ночью вдруг вскочить и вновь схватиться за кисти.
Зато и творения его были уникальны. Они жили своей жизнью. Каждый зритель видел в них что-то своё, и, раз посмотрев, менялся безвозвратно. К лучшему или к худшему, предсказать было невозможно.
Конечно, верховный маг королевства – лорд Махананда – не мог оставить без внимания талант Варнина. Однажды ночью художника подняли с постели и забрали в королевский дворец. Через семь дней по время приёма в зал вынесли большую картину, замотанную в чёрную ткань.
Все собрались, и покров упал. В наступившей гробовой тишине прозвучал дикий, нечеловеческий крик. Потом ещё и ещё. Люди падали на пол и корчились от боли. Стоны и мольбы о помощи наполнили зал.
Проклятый верховный маг оставался глух к их страданиям. Он сидел на возвышении. Улыбка его походила на оскал, глаза полыхали фиолетовым. Тьма, пронизанная аметистовыми искрами, наполнила зал.
Нечто бесплотное и отвратительное поднялось из кристаллов его чакрават и заметалось над головами, разевая призрачную зубастую пасть. Оно насыщалось людской болью, становилось всё ярче и обретало плоть. Когда последние несчастные затихли, под потолком парила ярко-фиолетовая голова чудовищного монстра.
Лорд Махананда ухмыльнулся и хлопнул в ладоши. Злобное существо с грохотом рванулось прочь, на площадь перед дворцом. Цветные осколки оконных витражей с жалобным звоном осыпались на пол.
Снаружи донеслись панические вопли перепуганных горожан, потом взрыв, и всё стихло. В стене храма богини магии Вары-да зияла огромная дыра. На полу перед алтарём дымился обугленный рисунок пентаграммы.
Так в святилище жизни и добра появился подземный храм страшного древнего божества. На королевством Островов сгустился мрак.
А Варнин с тех пор бесследно пропал. Близких у него не было – а если бы и были, никто бы не посмел интересоваться его судьбой.
Но когда лорд Махананда погиб, маги и варманы обшарили каждый уголок его обширных покоев.
Варнин обнаружился в крошечной тёмной комнатушке. Он был совершенно истощён и не мог даже вставать с постели, никого не узнавал или не хотел узнавать. Словно замкнулся в каком-то бесконечном кошмаре.
Четыре месяца понадобилось целителям из столичной лечебницы, чтобы привести его в чувство. Художник вернулся к жизни, но был слаб и отказывался говорить. А ещё через месяц состоялся суд над всеми, кто служил проклятому магу. Это был даже не суд, скорее, объявление заранее известного приговора.
Пожизненное заключение в крепости Караграх.
Для Варнина сделали исключение – ему дали только десять лет. Как невольному соучастнику. И даже поместили на верхних уровнях, более чистых и сухих. Целители объявили, что он не выживет.
Однако они ошиблись. Варнин дотянул до окончания срока и даже сохранил рассудок. Как? Неизвестно.
Создавалось впечатление, что тюрьма удивительным образом пошла ему на пользу. Он не вернулся домой, отказался от лечебницы и бесследно исчез в трущобах Воровского квартала. Выжить в них в одиночку было очень трудно, и варманы скоро перестали его искать.
Никто и представить себе не мог, что всё это время ему помогал главный архитектор королевства.
Сарга коснулась одного из кругов на плите, прошептав: «Агни». Металл мгновенно накалился. Поставила чайник, капельки воды зашипели, испаряясь. Обернулась и с грохотом шарахнулась, налетев спиной на стол.
Варнин стоял прямо перед ней. Глаза его блестели от слёз, в них горела решимость. Кристаллы чакрават на высохших пальцах светились.