— Она специально пропустила меня, чтобы расквитаться за шляпу, — понимающе прошептала она.
И в самом деле, каждый раз, когда артистка, двигаясь в ритме танца, постукивая каблуками, приближалась к тому месту, где они сидели, и пылающий взгляд обращался на них, в глазах ее, казалось, сверкала молния.
— Посмотрите, что сейчас будет, — прошептала дама ему на ухо.
Она стиснула руки и умоляюще прижала их к груди.
Певица оставила намек без внимания.
Тогда она немного вытянула руки перед собой, как бы подчеркивая свою просьбу.
Певица на мгновение сощурилась, затем отвела взгляд.
Неожиданно Хендерсон услышал, как его спутница щелкнула пальцами. Резкий щелчок, даже музыка не заглушила его. Глаза артистки вновь повернулись к ней, пылая безумной яростью. Еще один цветок появился из корзины и пролетел по воздуху — но опять не к ней.
— Я не умею достойно проигрывать, — услышал он ее упрямый шепот. Прежде чем он понял, что она хотела сказать, женщина вскочила с ногами на сиденье и уже стояла, блаженно улыбаясь, привлекая к себе всеобщее внимание.
На какое-то мгновение ситуация казалась безвыходной. Но шансы были слишком неравными. Певица, несмотря на свой успех и популярность, полностью зависела от капризов публики, ей любой ценой надо было сохранить привлекательность и очарование в глазах остальных зрителей.
Кроме того, то, что спутница Хендерсона теперь возвышалась над залом, вызвало еще один, непредвиденный эффект. Когда певица своей вихляющей походкой медленно двинулась обратно, косой луч прожектора, послушно следуя за ней, выхватил из темноты голову и плечи одинокой фигуры, торчащей около оркестровой ямы. В результате полное сходство обеих шляп тут же привлекло внимание всех присутствующих. По залу, как рябь по поверхности воды, пробежала волна заинтересованного шепота.
Певица сдалась, причем сдалась довольно быстро, — и, чтобы положить конец этому возмутительному происшествию, уступила нахалке. Добытый путем шантажа цветок, описав изящную кривую, пролетел над рампой. Она исправила свое упущение, состроив насмешливую гримаску, словно желая сказать: «Неужели я проглядела вас? Простите, я не хотела».
Однако при этом лицо ее заметно побледнело от бешеного гнева, свойственного уроженцам Юга.
Спутница Хендерсона ловко поймала букет и опустилась на свое место, пробормотав будто бы слова благодарности. Но он-то расслышал, что на самом деле она прошипела:
— Спасибо, латиноамериканская вонючка!
Он чуть не поперхнулся.
Побежденная певица, спазматически подергиваясь, медленно ушла за кулисы. Музыка постепенно затихла, как стук колес удаляющегося поезда.
В зале гремели аплодисменты, а за кулисами перед ними промелькнула короткая, но весьма выразительная сцена. Пара мужских рук, скорее всего принадлежавших помощнику режиссера, крепко удерживали певицу, которая порывалась вновь выйти на сцену. Очевидно, не только за тем, чтобы раскланяться. Она не могла пошевелить руками, стиснутыми в его медвежьих объятиях, и только мстительно потрясала сжатыми кулаками. Затем свет на сцене погас, и начался следующий номер.
Когда занавес опустился в последний раз и они поднялись, чтобы уйти, он сунул свою программку в ящик для мусора.
К его удивлению, она наклонилась за ней, подняла и положила в сумочку вместе со своей.
— Просто на память, — объяснила она.
— Я не думал, что вы сентиментальны, — сказал он, медленно двигаясь за своей спутницей по заполненному людьми проходу.
— Не сентиментальна, строго говоря. Просто… я люблю иногда дать волю своей импульсивности, а такие вещи помогают.
Импульсивность? Может быть, поэтому сегодня вечером она приняла приглашение человека, которого увидела впервые в жизни? Он пожал плечами — если не на самом деле, то мысленно.
Когда они с трудом пробирались сквозь толпу, образовавшуюся у выхода, к стоянке такси, произошел небольшой, но неприятный инцидент. Они уже подозвали машину, но не успели сесть в нее, как откуда-то появился слепой нищий, отиравшийся поблизости. С немой мольбой он протягивал ей свою кружку. Каким-то образом зажженная сигарета, которую она держала, выпала из ее пальцев: видно, то ли сам нищий, то ли какой-то прохожий толкнул ее. Сигарета упала в кружку. Хендерсон заметил это, а она нет. Прежде чем он успел что-либо сделать, несчастный доверчиво сунул в кружку пальцы и тут же, обжегшись, отдернул их.
Хендерсон мгновенно сам вытряхнул золу и, чтобы поправить дело, сунул нищему в руку долларовую бумажку.
— Извини, приятель, это не нарочно, — пробормотал он.