Затем, заметив, что нищий все еще жалостливо дует на обожженный палец, он добавил к первой бумажке еще одну — просто потому, что все это легко можно было принять за злую шутку, а он по лицу своей дамы видел, что она вовсе этого не хотела.
Он подсадил женщину в такси, и они уехали.
— Трогательная сцена, — вот и все, что она сказала.
Он еще не дал водителю адреса.
— Который час? — спросила она вдруг.
— Примерно четверть двенадцатого.
— А что, если мы опять вернемся в «Ансельмо», где мы встретились? Мы немного выпьем и там расстанемся. Вы пойдете своей дорогой, а я своей. Я люблю завершать круг.
«Обычно круг бывает пуст в середине», — подумалось ему, но сказать это вслух было бы невежливым, и он промолчал.
В баре теперь было гораздо более многолюдно, чем в шесть часов. И все же ему удалось раздобыть для нее табурет в дальнем углу бара, у самой стены. Сам он стоял рядом.
— Ну, — сказала она, приподняв бокал над стойкой и задумчиво разглядывая его, — привет и пока. Было приятно познакомиться с вами.
— Вы очень любезны.
Они выпили. Он осушил свой стакан полностью, она лишь отпила глоток.
— Я еще посижу здесь, — рассеянно сказала она и протянула ему руку.
— Прощайте, и всего вам хорошего.
Они обменялись короткими рукопожатиями, как малознакомые люди. Когда он уже хотел повернуться и уйти, женщина посмотрела на него прищурившись, словно ей вдруг пришла в голову какая-то мысль.
— Ну а теперь, когда вы сделали, что хотели, почему бы вам не пойти и не помириться с ней?
Он слегка удивленно посмотрел на нее.
— Я все поняла с самого начала, — сказала она тихо.
На этом они расстались. Он направился к двери, она повернулась к своему стакану. Эпизод закончился.
Дойдя до выхода, он обернулся. Женщина сидела на том же месте, прислонившись к стене в конце полукруглой стойки, задумчиво глядя вниз, возможно поигрывая бокалом. Ее яркая оранжевая шляпа виднелась в просвете между чьими-то плечами.
Это было последнее, что он запомнил: ярко-оранжевая шляпа, по мере того как он уходил, пятном расплывавшаяся в сигаретном дыме, как сон, как фантастическая сцена, которая никогда не была реальностью.
Глава 2
Десятью минутами позже, миновав всего восемь кварталов, выстроившихся в линию — точнее, в две линии: семь кварталов прямо и один — налево, — он вышел из такси у многоквартирного дома на углу.
Заплатив водителю, Хендерсон сунул сдачу в карман, открыл своим ключом входную дверь и вошел.
Какой-то человек слонялся внизу, кого-то поджидая. Он бесцельно бродил туда-сюда, из стороны в сторону, как всякий, вынужденный ждать в вестибюле. Он не принадлежал к числу жильцов этого дома, так как Хендерсон никогда прежде его не видел. Незнакомец не вызвал лифт, чтобы подняться наверх, так как лампочка вызова не горела; кабина стояла без движения где-то наверху.
Хендерсон прошел мимо, не разглядывая его, и нажал кнопку вызова.
Незнакомец обнаружил на стене картину и теперь разглядывал ее с интересом, которого она явно не заслуживала. Он стоял спиной к Хендерсону и старательно делал вид, что вообще не замечает, будто кто-то еще находится в вестибюле. При этом он немного переигрывал.
У него, должно быть, совесть нечиста, решил Хендерсон. Эта картина вовсе не стоит такого пристального внимания. Должно быть, он кого-то ждет, чтобы выйти вместе, и знает, что не имеет на это права.
«Черт возьми, — подумал Хендерсон, — какое мне-то до этого дело, чего ради я размышляю об этом?»
Лифт опустился, и он вошел в кабину. Тяжелая бронзовая дверь, качнувшись, закрылась за ним. Большим пальцем он нажал кнопку шестого этажа, верхнюю на панели. Он смотрел через маленький стеклянный глазок в двери кабины, как проваливается вниз вестибюль. Прежде чем он совсем пропал из виду, Хендерсон заметил, что созерцатель картины, которому, очевидно, наскучило долгое ожидание, наконец оторвался от стены и шагнул к распределительному щиту. Обычная сценка, не имеющая к нему никакого отношения.
Он вышел на шестом этаже и нащупал в кармане ключ. В холле было тихо, ниоткуда не доносилось ни звука, только тихонько звякала мелочь в кармане, пока он искал ключ.
Хендерсон вставил ключ в дверь своей квартиры, направо от лифта, и открыл ее.
Свет был включен, и по ту сторону двери царила темнота. Обнаружив это, он почему-то презрительно и недоверчиво хмыкнул.
Хендерсон щелкнул выключателем, и из темноты возникла маленькая уютная прихожая. Но освещенной оказалась только эта часть квартиры, а дальше, за изогнутым аркой дверным проемом, была все та же непроницаемая темнота.