— И это должно быть правдоподобное объяснение, корешок, — сказал я.
— Все произошло совсем наоборот, — сказал он. — Когда я вошел сюда, ты уже отобрал револьвер у Стрэттона и ломал здесь комедию. Я вовремя вмешался, но Стрэттона уже спасти не мог. Ты его убил, потом я убил тебя.
Во время этого долгого и по преимуществу скучного разговора я просунул руку себе за спину. Теперь моя рука уже поднималась от бедра. Нельзя было терять времени.
— Чарли! — крикнул я. — Прыгай за пушкой!
Надо отдать Стрэттону должное, у него определенно была хорошая реакция. Он кинулся со своего стула вниз и начал с безумной скоростью кататься по полу. Две пули из пистолета Пита прорвали мебельную обивку, которую пару секунд тому назад заслоняло тело Стрэттона. К этому времени я успел выхватить из бокового кармана револьвер Стрэттона 32-го калибра и направить его на Пита. Он начал поворачивать свой пистолет в мою сторону, и по его лицу было видно, что в жизни у него осталась только одна цель — наделать во мне как можно больше дырок. Я нажал на курок трижды в быстрой последовательности, потому что если уж вы решили убить кого-то прежде чем убьют вас, то самое умное — постараться как можно быстрее попасть в цель.
Первая пуля попала ему в верхнюю часть лба, вторая пролетела мимо, как я полагаю, а третья ударила его в грудь, развернув наполовину и обратив лицом к дальней стене. Его свободная рука с грохотом обрушилась на барную стойку, — стекло от бокала разлетелось в разные стороны, и его тело медленно исчезло за стойкой. Я мигом слетел со стула и проверил, как он. Он был мертв. Когда я снова выпрямился, Стрэттон был уже на ногах и смотрел на меня.
— Настоящий подонок, — мягко заметил он. — Я каким-то образом растерял все подходящие слова, которыми можно описать вас, Холман.
— Я знал, что у вас быстрая реакция, Чарли, — сказал я, пытаясь не выглядеть самодовольным.
— И что будет теперь?
— Второй акт, я полагаю, — сказал я. — Не хватает еще двоих, чтобы весь состав исполнителей был в сборе.
— Я уже даже и не пытаюсь следить за вашими больными рассуждениями, — сказал он устало. — А что будем делать с этим?
— С Питом? — Я взглянул на скрюченное тело у своих ног. — Никто не заметит его тело, если не зайдет за стойку бара. Давайте договоримся, что готовить выпивку для всех буду либо я, либо вы.
Он кивнул, и его лицо вдруг стало выглядеть еще более изможденным.
— Я тут кое о чем вспомнил, Холман. Вы воспользовались моим револьвером, чтобы убить его.
— Незначительная подробность, — сказал я. — Разберемся с этим позже. А сейчас мне надо разослать приглашения.
Я достаточно быстро вышел из комнаты и поднялся по лестнице. Забравшись на самый верх, я остановился и закричал:
— Глория Ла-Верн. Выходите, выходите. Где вы там! — Через мгновение я добавил: — У вас не более пяти минут.
Глава 10
Я очистил стойку бара от битого стекла, сложил и тщательно убрал тело Пита в угол за баром, потом налил свежие порции выпивки для Стрэттона и для себя. Он взял из моей руки бокал и коротко кивнул мне в знак благодарности.
— Я предполагаю, что у вас уже сложился какой-то план действий, — сказал он, — и я надеюсь, что на этот раз он не зависит от быстроты моей реакции.
— Мой ответ на оба эти вопроса — да, — сказал я ему.
— Для меня это звучит не совсем убедительно, — проворчал он и с жадностью проглотил полный рот спиртного.
Я взглянул на часы — пять минут почти прошли. Мне стоило больших усилий, чтобы удержаться от того, чтобы вновь не побежать наверх. Медленно протекли еще две минуты прежде чем я услышал скрип ступенек.
— Не могу вам обещать такого же изумления, какое испытала в свое время г-жа Вебстер, узнав о славе своего словаря, — сказал ровным тоном Стрэттон, — но у меня есть почти твердая уверенность, что вы будете приятно удивлены.
Она вошла в гостиную через несколько секунд. Высокая брюнетка. Черные как смоль волосы были разбросаны по плечам с намеренной непринужденностью. Ее светло-карие глаза взглянули с презрением сначала на меня, потом на Стрэттона.
— Я выпью, — сказала она. — Кампари с содовой.
Мне подумалось, что шелк — это ее фетиш. На ней было гаремское одеяние из ее любимого полупрозрачного шелка. Верх наряда а-ля-болеро был глубоко декольтирован и не вмещал полностью в себя ее полные груди. Восточные штаны плотно стягивали ее колени, потом свободно расклешивались до лодыжек, где шелк стягивался браслетами. Было явно заметно, что под этим нарядом у нее ничего нет.