– С каких это пор Дарроу требуется чье-то дозволение? Вот батюшке твоему даже дозволение короля – и то не нужно. Скорее уж, его величество у лорда Николаса на все дозволение испрашивает , а если не дозволение, то хотя бы совет.
Поспорить с этим было сложно.
– Вот только, няня Шарлотта, отец – одно дело , а мы с Евой – другое. Нам приходится считаться с другими.
На брата посмотрели с откровенным возмущением и изумлением.
– Так за чем дело встало? С отцом поговорите, уж он-то найдет способ избавиться от негодящих слуг так, что никто и пикнуть не посмеет. Уж против лорда Дарроу никто выступить не посмеет.
Насчет последнего я сомневалась, очень сильно сомневалась. Чтобы связаться с семейством Де Ла Серта тоже требовалась и смелость,и сила… Хотя… Де Ла Серта не были колдунами, поэтому находились в заведомо проигрышной позиции.
– А хозяйка-то какова. Она даже если носом тыкать ее в промахи слуг – и то мимo пройдет, даже взглянуть не удосужится. Совсем безразличная она.
Я вспомнила, как явилась в дом посла в облике цыганки, чтобы спасти Мануэля Де Ле Серта.
– Она не безразличная, - произнесла я, словно громом пораженная. - Она попустительствует. Эдвард! Я поняла! Марисоль Де Ла Серта сознательно позволяет кому-то убивать ее старшего сына!
Удивлены оказались и Второй,и няня, причем удивлены до потери дара речи.
Первым опомнился мой близнец.
– Нет, Ева,ты говоришь какие-то глупости. Она же его мать. Она любит его! Это очевидно всем и каждому! Госпожа маркиза искренне и сильно привязана к своим детям!
Верно. Вот только она с таким странным упорством навязывает первенцу нежеланный брак со мною, когда сама точно влюблена в своего супруга по сей день и сильно. Кем нужно быть, чтобы заставлять сына жениться на женщине, которая вызывает у него такую сильную неприязнь? Это ведь на всю жизнь.
– Однако же она позволяет убивать Мануэля, - повторила я, залoмив руки. - И маркиза отлично знает, что происходит на самом деле. Проклятье…
Вряд ли такой новости молодые Де Ла Серта обрадуются, более того, скорее всего они даже не пожелают верить в то, что госпоҗа маркиза могла причинить осознанно зло одному из своих сыновей. Любовь детей к матери поистине слепа , а вера в материнскую доброту необoрима.
– Мануэль и Теодоро устроят жуткий скандал, если ты хотя бы заикнешься о чем-то подобном при них, – вторил моим мыслям брат с самой расстроенной миной. - А уж учитывая их бурный темперамент…
Няня Шарлотта полностью поддерживала Второго. Она тоже успела уже неплохо узнать норов молодых Де Ла Серта и могла предсказать их реакцию на то или иное событие достаточно точно.
– Но если все это скажет Де Ла Серта кто-то другой? - поразмышляв немного, задумчиво протянула я. - И если скажет не напрямую, без имен, дат…
Эдвард посмотрел на меня с хитринкой, побуждая продолжать.
– Отведи Мануэля и Теодоро в табор, - с торжеством в голосе озвучила я свой план. - Пусть Чергэн погадает молодым людям, и непременно расскажет им всю правду. Какой спрос с цыганки, не так ли? Больше шансов, что к ее словам прислушаются, а если и не прислушаются, то какая вина на лорде Эдварде и леди Еве? Мало ли что нищенка ляпнет.
Лицо близнеца посветлело.
– А леди Ева никак не может отправиться со своим братом и его друзьями в табор, поскольку леди самых строгих правил, которые никак нельзя нарушать. Моя драгоценная сестра может лишиться чувств от одной только мысли o визите к цыганам.
Сассмеялись мы втроем : я, брат и няня Шарлотта.
– Ты, главное, не перегни палку. Кажется, Де Ла Серта уже понемногу начинают подозревать, каков мой характер на самом деле.
К тете Шанте я перебралась уже ночью, решив не затягивать. Второй обещал заманить наших иберийских друзей в табор как можно раньше, чтобы не затягивать эту и без того длинную историю ещё больше.
Тетя встречала меня уже на городской площади. Разумеется, она знала, что я приду. Тем и хороша опытная и умелая шувани.
– Ай, звездочка моя, бросай ты уже свою золотую клетку, гвдадаи – первым делом сказал мне моя тетя и крепко обняла. – У нас жизнь вольная, веселая, ты всегда в почете будешь. Черноглазый твой, что ветер в поле, сегодня здесь дует, завтра и не сыщещь его.
Я только улыбнулась и поцеловала старую шувани в смуглую сухую щеку.
Она и сама понимала , что никуда мне не деться от второй половины моей крови. Не любовь к Мануэлю держала меня в свете, вовсе нет. Содители, брат и сестра, кузены и кузины. Я была шувани Чергэн, но и леди Евой Дарроу я была тоже.