– Нет! – воскликнула Мерседес, почувствовав себя униженной его предположениями. Хотя в не меньшей степени они испугали ее. Отец действительно дал ей поручение выяснить, каково положение Бэррингтона, но она надеялась, что не для этого. Но тогда для чего? Ответ ускользал.
– Вы уверены? У меня такое впечатление, что сегодняшний вечер устроен не только для продажи столов.
– Можете задать этот вопрос себе, капитан, – рассердилась Мерседес, хотя он сам достаточно ясно ответил на него, а она, в свою очередь, давно отказалась от попыток анализировать мотивы поступков отца. В основном потому, что, честно говоря, его намерения ранили ее самолюбие. Ей не нравилось считать себя очередным инструментом в его руках.
Ее слова вызвали у капитана резкий смех.
– Я долгое время пытался продать себя, мисс Локхарт. Но просто не нашел достойного покупателя.
– Возможно, вы просите слишком высокую цену. – Она ответила прежде, чем успела как следует обдумать слова, сорвавшиеся с губ. Не ожидала обнаружить в очаровательном капитане черты циника. Они намекали на те невысказанные глубины, которые таились под его привлекательной внешностью.
– А ваша цена, мисс Локхарт? Возможно, тоже слишком высока? – спросил он низким голосом соблазнителя.
– Я не продаюсь, – решительно заявила она.
– Продаетесь. Мы все продаемся. – По лицу Бэррингтона промелькнула улыбка, вернувшая ему мальчишескую прелесть. – Иначе вы не находились бы сейчас здесь наедине со мной.
Их глаза встретились. Голубые с вызовом смотрели в серые. В эту секунду Мерседес ненавидела его. Нет, не лично его, он всего лишь вестник. Она ненавидела то, что он сказал, открыл ей. Он высказал правду, которую она предпочитала не знать. Но она подозревала, что он прав. Она готова пойти на все, лишь бы завоевать признание отца, встать рядом с ним признанным бильярдным игроком, ни в чем не уступающим мужчинам.
– Хотите сказать, вы не джентльмен? – холодно отозвалась она.
– Я хочу сказать, нам лучше вернуться в дом, пока другие не начали строить догадки, которые едва ли понравятся нам обоим.
«Да, так будет лучше», – подумала Мерседес, беря его под руку. Она привела его сюда совсем не за тем, чтобы устроить перепалку. И уж точно это не входило в планы отца, какими бы они ни были. Не исключено, отец предполагал нечто, вроде тайного поцелуя. Она найдет капитана очаровательным, капитан ее красивой, а отец эту связь полезной. Она могла сыграть роль прелестной морковки, которой он будет помахивать, чтобы заманить Бэррингтона в свои сети. С этой точки зрения их прогулка по саду не совсем удалась. И дело не в том, что ей был бы неприятен его поцелуй. Наверняка понравился бы! Этот твердый изгиб губ, игривый взгляд, не говоря уже о сильных руках, прижимающих ее к упругой груди, все его мужские достоинства могли с легкостью лишить девушку ночного сна.
– Я дал бы шиллинг, чтобы узнать, о чем вы думаете, мисс Локхарт, – прошептал ей глубокий, низ кий голос капитана без малейшей нотки цинизма. Прежнее очарование вернулось к нему. – Хотя, смею сказать, ваши мысли стоят куда больше, если судить по румянцу на ваших щеках.
О боже, она совсем забылась. Мерседес рискнула открыть часть правды:
– Я думала о том, как ссора может испортить чудесную лунную ночь.
Бэррингтон повернулся и теперь смотрел прямо на нее.
– Значит, у нас, наконец, нашлось что-то общее, мисс Локхарт. Я подумал о том же. – Его голубые глаза блуждали по ее лицу. Он дотронулся до ее щеки, приподнимая подбородок, его губы приблизились и прильнули к ее губам в томном поцелуе.
Мерседес забыла обо всем, чувствуя его руку, нежно и уверенно обнимавшую ее за талию. Этот человек привык прикасаться к женщинам, и делал это легко и естественно. Его тело излучало тепло с ароматом апельсинов и мыла. Поцелуй затянулся, Мерседес осознала, что стоит совсем близко к нему, ее тело ощущало все мужские плоскости, равно как его тело, несомненно, чувствовало все ее женственные изгибы.
– Так гораздо приятнее проводить время лунной ночью. Вы со мной согласны, мисс Локхарт?
О да. Гораздо приятнее.
– Ты поможешь мне с ним?
Мерседес отнесла к чести своего отца то, что он дождался завтрака и только тогда задал вопрос. Особенно если учесть, что завтрак был поздним. Мужчины продолжали играть в бильярд всю ночь уже после того, как капитан Бэррингтон, вежливо откланявшись, ушел, а она поднялась наверх, в свои комнаты.