– А как? Это все? – глупейше продолжал допытываться Серега.
– А никак… Достала листы бумажные, прикрыла ими лицо, так и добежала до уродов сих, налепила им по листку на каждый глаз. Они и того… Обратно в камень. Древняя нечисть, доложу я вам, сэр Сериога, вещь презабавнейшая. Бумага, она ведь дело рук ремесленников, к магии отношения не имеет. Если вдуматься. Однако отчего-то для всех этих уродцев то, что изобретено и сотворено человеком, – опасно, хотя и избирательно. Чудны дела рук человеческих, и хоть сами мы и не зрим в них колдовства, но для Преждеживущих они становятся магией рода человеческого! Запомните на случай надобности! Но-о!
Дорога вела их дальше. По Опустошенным землям. К Мишке.
В Дебро.
Глава пятая
ЕЕ ПРИМЕР – ДРУГИМ НАУКА…
– Леди Клотильда! Так вы говорите, этот милорд Жанивский любит беседы о мироздании?
Леди Клотильда, решившая подкрепиться прямо на ходу и с этой целью задумчиво вгрызавшаяся в здоровенный, слегка заплесневевший кус хлеба, поперхнулась и закашлялась.
Серега уже почти было решился похлопать ее по спинке, но, потянувшись к ней, сразу же обнаружил всю шаткость седла как точки опоры. И благоразумно передумал.
Кое-как справившись с кашлем, леди Клотильда дернула поводья.
Черный битюг притормозил.
– О, милорд Жанивский дивно рассказывает о мироздании, о хрустальных сферах, что есть дело рук создателя нашего, и участвует в диспутах о том, есть ли руки у создателя нашего или ваял он эти… сферы исключительно духом… это мыслью, что ли? Перечисляет он все семь сфер и подробно описывает их. Сферы, говорит он, есть суть мироздания, недоступная человеческому мышлению и пониманию, но несущая в себе род человеческий, аки орех в скорлупках. Предивно рассуждает он о крепости, цветах и высотах сфер, произнося при этом столь чудесные слова, что и в брань отборнейшую не стыдно вставить их, как то: “метафизический”, “мысль философская”, “принсипиальный” и – это вообще дивный перл, сэр Сериога! – “квинтэссенция”!
Блондинка упоенно перечисляла перлы милорда Жанивского, восторженно закатывая глаза. Черный жеребец стоически пережидал ее словесный фонтан и даже, кажется, философски подремывал. Серега задумчиво покусывал нижнюю губу. Интересно, что там писали великие о безответной любви в эпоху зрелого феодализма? Отелло… там все как раз наоборот – сплошная взаимность, замоченная (и в прямом и в переносном смысле) ревностью на почве кражи одной материальной ценности, то бишь платочка. Так все-таки писал Шекспир о безответной любви или нет? “Офелия, о нимфа”. Гамлет, принц датский. То ли любил, то ли не любил, а вот жениться так и не женился, еще один милорд Жанивский, писан маслом в датских пейзажах. Прошу любить и жаловать.
– Кло… хм-м, леди Клотильда, а лично к вам этот Жанивский – как?
Мускулистая Джульетта насупилась, нервно покрутила повод. Жеребец издевательски зафыркал.
– Оказывает он мне внимание… Если доведется встретиться нам на охоте или на званных пиршествах, подъезжает он ко мне и внимание оказывает…
– Какое? – Он уже чувствовал себя кем-то вроде испанского инквизитора, но остановиться никак не мог. Ему стало слишком уж интересно и любопытно, какая же она, бронированная любовь…
– Э-э… – щеки блистательной Клотильды стремительно краснели, – говорит он мне, что красота моя ранит его в самое сердце, что никогда и никто не был ему столь мил, что с первого же взгляда понял он и восчувствовал, что лишь я… и что уверен он, что когда-нибудь всенепременнейше будем мы вместе. Но пока что… Много дел у него, и не может он никак увидеться со мной лишний раз – дела поместья, его долг ученого и просвещенного человека перед непросвещенным обществом… К тому же, как говорит он, не разбираюсь я в тонкостях философских бесед о мироздании, а почему не могу сопровождать его на приемы, где участвует он в беседах умственных…
– Умных, – машинально поправил Серега.
– Ага, умных. Короче, туда, на эти приемы, меня никто не приглашает. И остаюсь я ждать следующей случайной встречи. Кстати сказать, в замок Балинок-Деде я и приехала-то только потому, что слыхала от милорда Жанивского, будто подумывает он приехать туда. Увы, так и не осуществил он намерение сие…
– И больше ничего? – рискнул спросить Серега.
– Ни-че-го… – горестно вздохнула Клоти. Тронула коня.
– А что насчет женитьбы? – уже в спину ей бросил Серега. Леди Клотильда дернулась всем телом, так, словно поймала спиной один из тех ударов, которые она так щедро отвешивала всем напрашивающимся. Серега моментально ощутил жгучий стыд за самого себя.
– Уверяет он, что родители его настаивают на браке этом с дочерью лорда Плантагенета. Из дрянных купчишек происхождение ее, но поместье, коему она наследница…
Клоти горестно повесила голову.
– По-онятно… – протянул Серега. – Без денег жить нельзя на свете, нет…
– Знаете что, Клоти… леди Клотильда? Бросьте вы это все и забудьте этого придурка! – выпалив эту весьма эмоциональную фразу, Серега тут же предусмотрительно втянул голову в плечи. А ну как дама отреагирует на его тираду в привычной ей манере…
Ответом стал шумный грустный вздох. С завываниями.
– Не могу я…
– Леди Клотильда, – как можно тверже возвестил Серега, – даже если вы часами будете трепаться с этим милордом Жанивским об этом самом… мироздании, он все равно не будет… ну, с вами. Найдет еще какую-нибудь причину, и даже если вы и с этим что-то сделаете, то он просто найдет следующую, понимаете?
– Понимаю… но не верю!
Ах да, мысленно вздохнул Серега. Те самые века, когда “верю” значило больше, чем “понимаю” и даже “знаю”. Ситуация была тухлой, как гнойник, и ясной, как прыщ на заднице, которая, кстати, у него самого, натертая и отбитая седлом, невыносимо ныла. Как ни странно, терпеть эту пытку и не падать с седла ему помогало только осознание того, что его спутнице, похоже, сейчас было еще хуже. Дева-броненосец хлюпала носом, терла глаза кулаком и в данный момент выглядела такой же жалкой, как вымокшая под дождем уличная кошка. Вариант “плюнь и разотри” он уже пробовал. Что-нибудь еще?
– Леди Клотильда, – вот так: тихо, мягко. В первый раз кошке так и надо говорить заветное “кс-кс-кс” – с нежной заботой и намеком на вкусные кусочки. – Леди Клотильда… не могли бы вы рассказать мне о… благородном обществе, о тех, с кем вы на турнирах бьетесь… Ведь бьетесь же? С лучшими из лучших…
Профиль опечаленной девы из зареванного постепенно превращался в задумчивый.
– А… конечно. – Фигурка в латах понемногу выпрямлялась. —Лучший из лучших и мой безусловный соперник в боях за награды – сэр Драммонд. Ветвь Лотарева, шестьдесят четыре поколения благородных предков, лорд Монтход…
– Женат? – въедливо встрял Серега, увидав наконец свет в конце туннеля. Еще Макаренко утверждал, что девичьи сердца построены по принципу взаимозаменяемости составных, то бишь вставных, частей, под которыми он подразумевал мужские образы…
– Вроде нет, – несколько растерянно пыталась припомнить леди Клотильда. – Нет, не знаю точно. Хорошо владеет и правой и левой, лучше всего в рукопашном бою, хорош также на мечах. Врукопашную, кстати, даже я не рискую с ним связываться. А легче всего мне побеждать на копье, коли он супротив меня!
Шансы ничтожно малы, осознал Серега. Дама, лупящая кавалеров…
– Он любит дам?
– Сэр Драммонд?! – поразилась Клотильда. – Низкая клевета это, сэр! И если вы немедленно не заберете назад свои слова, то вынуждена я буду… Черт, вас ведь и не вызовешь, сэр. Не убивать же мне младенцев за их детский лепет?
– Извиняюсь, – торопливо покаялся Серега. – Осознал и дико извиняюсь. Был неправ, леди Клотильда! Но зато теперь я знаю, что мы с вами сделаем, леди Клотильда, чтобы привлечь внимание милорда Жанивского.
– О-о? – озадачилась Клоти. Лоб ее снова начал покрываться складочками раздумий. Происходило это замедленно, и процесс этот явно был непривычен для высокого чистого лба рыцарственной леди.