— Добрый вечер. Чем могу помочь?
Ей было лет тридцать. Ухоженная, уверенная в себе дама. Серый твидовый костюм с табличкой на лацкане: «Елизавета Серова, менеджер». Русые волосы забраны в строгую практичную прическу, на безымянном пальце — светлая полоска от обручального кольца. Взгляд серых глаз — цепкий, настороженный. Я поняла, что моя наскоро состряпанная история затрещит по швам от первого же наводящего вопроса.
— Здравствуйте, — пролепетала я. — Очень непростая ситуация…
— Вы Даша? Я узнала вас по голосу. Мы с вами несколько раз по телефону разговаривали. Проходите. Я постараюсь вам помочь.
Двери гостеприимно распахнулись.
— Ребята, которые засели в кустах, с вами?
— Да.
— Пусть присоединяются.
Через пятнадцать минут я, с удобством устроившись за мониторами видеонаблюдения, прихлебывала горячий чай и разрабатывала новый план действий.
— Посторонних в здании нет, — успокаивала нас Лиза. — Ваша подруга со спутником заняли номер на третьем этаже около часа назад.
— Можно посмотреть? — с любопытством покосился на мониторы Стасик.
— Что вы, это запрещено. — Портье щелкнула по какой-то клавише, и на экране появилось слегка перекошенное изображение.
Жанка сидела на диване, кутаясь в шелковый лиловый пеньюар, и прихлебывала из хрустального бокала.
— А мужик где? — не унимался таксист.
— Наверное, в душе, — пожала плечами Лиза. — Дарья, вы не думали о том, что ваши друзья просто-напросто решили вас разыграть?
Я вспомнила противный вязкий шепот телефонного маньяка и покачала головой:
— Нет. Это была бы слишком жестокая шутка.
Изображение дернулось и зарябило, по экрану пошли помехи. Мне показалось, что за Жанкиной спиной выросла огромная серая тень. Хищные глаза блеснули из сумрака. Подруга охнула. Бокал покатился по ковру.
Я схватила монтировку и понеслась к ней на помощь.
ГЛАВА 3
Та, что в зеркале, или Женщина-зима
У одних в голове что-то есть, у других — нет, и тут уж ничего не попишешь.
Утро добрым не бывает. Эту широко известную аксиому не может опровергнуть ни яркое солнце, заглядывающее сквозь неплотно задернутые занавески, ни запах крепкого кофе с корицей, ни зычный бас бабы Нюры, разыскивающей под окнами одну из своих многочисленных кошек.
— Вставай уже, недоразумение, — прокричала Жанка с кухни. — Мне через двадцать минут на работу выходить.
— Сейчас! — Я вскочила и покорно отправилась на голос.
Вина за вчерашнее безобразие мучила меня до сих пор.
Подруга бросила на тарелку кусок подгоревшей яичницы и присела напротив.
— Вот объясни мне, Кузнецова, чем ты вообще думала?
— Мне очень стыдно, — покаялась я с набитым ртом. — Особенно перед твоим Эдуардом.
— Ты мне всю личную жизнь разрушила!
— Виновата.
— Ты…
— Исправлюсь.
— Да я…
— Отслужу.
Жанка зашипела. Я, припомнив, как гоняла по гостиничному номеру ни в чем не повинного физрука, почувствовала слабость.
— Ты мне позвонить не могла?
— Я звонила, ты не брала трубку.
— Правильно, потому что я телефон отключила, чтобы нам не мешал никто.
— Я думала, ты в опасности.
— Да это Эдик, задохлик, в опасности был, а не я.
Жанка прикусила губу и замолчала. Я отхлебнула кофе и вопросительно заглянула ей в лицо.
— Ты же не из-за меня из отеля ушла? Правда? Что там у вас случилось?
— Пока он в ванной был, я заглянула в его паспорт.
— Арбузова, ты рылась в карманах у постороннего человека?
— Ну, еще пара минут, и мы были бы не такими уж посторонними… — Жанка громко, с чувством, разревелась. — Короче, Дашка, он женат.
Па-бам! Узы Гименея, пожалуй, единственное, что могло остановить мою подругу на пути к счастью. Я достала упаковку салфеток. Когда кто-нибудь начинает себя жалеть, недостаток носовых платков ощущается особенно остро.
— Он мне сразу не понравился, — разыграла я утешительную карту. — И ноги у него кривые.
— Да? — всхлипнула Жанка. — И что еще ты успела рассмотреть?
— Да практически все, — пожала я плечами. — Он же от меня полотенцем отмахивался, ну тем, в которое завернулся, выходя из душа. Так что тайн у Эдварда для меня теперь нет. К сожалению.
Арбузова с чувством высморкалась и поднялась из-за стола.