Нора, увидев, что он покачнулся, поспешно подставила ему свое плечо. Он тут же ухватился рукой за другое плечо, оставив на платье кровавые пятна. Понимая, что это только вызовет его гнев, она не стала звать на помощь и, приложив все свои силы, помогла ему подняться и дойти до кровати.
Он мгновенно повалился на бок, ловя ртом воздух и держась за бедро.
— Милорд… — начала она.
— Я позову охрану, — прервал он ее на полуслове.
Стиснув руки, она прижала их к груди и, подражая Артуру, вздернула подбородок.
— Если вы это сделаете, я подожду, когда вы упадете от потери крови, и приду назад.
— Кровь Господня!
— Подумайте лучше о вашей, которой вы уже забрызгали всю спальню, милорд.
Кристиан прикусил губу.
— Почему ты не бежишь от меня, как давеча от своего отца?
— Если вы не позволите мне заняться вашими ранами, очень скоро у вас совсем не останется сил смотреть за вашим отцом.
Она подождала, но ни потока непристойностей, ни угроз бросить ее в навозную кучу не последовало. Своим молчанием Кристиан де Риверс давал ясно понять, что согласен, а большего Норе и не требовалось. Медленно, опасаясь, что он оттолкнет ее, она протянула руку и, легонько надавив ему на грудь, заставила лечь рядом с графом. Когда он вытянулся на кровати в полный рост, она быстро, не давая ему времени передумать, начала снимать с него окровавленные повязки. Она выходила в своей жизни многих животных, но никогда еще ей не приходилось лечить человека. Тем более такого, который ее полностью игнорировал.
Он лежал спокойно, позволяя ей дотрагиваться до себя, но взгляд его был устремлен или на отца, или вверх, на бархатный балдахин.
Внезапно Нора осознала, что отсутствующий взгляд Кристиана скрывает настоящую бурю в его душе. Мало-помалу она начинала понимать этого непредсказуемого человека. Она жаждала спросить, что его тревожит, и в то же время боялась это сделать. Пути Кристиана де Риверса были путями тьмы, темными закоулками, где бродили фантомы и звери в человеческом облике, такие, как Черный Джек. Ей хотелось и позвать Кристиана, вернув его тем самым из его мрачного мира, и оказаться сейчас за тысячи миль от этой комнаты.
На мгновение она оставила его, чтобы попросить одного из слуг, ожидавших перед дверью спальни, принести ей необходимые принадлежности. Возвратившись, она застала Кристиана все в том же положении. За время ее отсутствия он даже не пошевелился. Достав из принесенной слугой корзинки ножницы, она разрезала на Кристиане камзол и рубашку, осторожно отодрала присохшие к коже окровавленные лохмотья и застыла, не в силах оторвать взгляда от его обнаженной груди.
Она, несомненно, была дурной женщиной. Она пожирала его глазами, словно он был чашей с вином, а она умиравшим от жажды пилигримом. Вид этой смуглой кожи с ясно вырисовывавшимися под ней упругими мышцами совершенно ее завораживал. На лбу у нее выступили капельки пота, и она промокнула его рукавом платья, прежде чем начать снимать с Кристиана остатки рубашки.
Затем она стащила с него сапоги, задержав на мгновение руку на обнаженной щиколотке. Кожа его была ледяной, и она вспыхнула, молча выругав себя за то, что стыдится снять с него штаны, когда он так нуждается в ее помощи. Прикусив нижнюю губу, она дернула за завязки у него на боку. Ткань натянулась, сдвигая гульфик, и это привлекло наконец его внимание к девушке.
Он схватил ее за запястья, и, подняв голову, она встретилась с ним взглядом.
— Дорогая, если бы я не был сейчас в аду, я с удовольствием позволил бы тебе продолжить. Отойди.
В следующее мгновение он позвал ее, и, повернувшись, Нора увидела, что он уже лежит под простыней. Она подошла и осторожно приподняла простыню, ожидая, что сейчас он отпустит какую-нибудь непристойную шутку. К ее удивлению, даже не улыбнувшись, он сам приподнял край простыни и тут же бросил обеспокоенный взгляд на отца. Снова выругав себя за недостаток мужества, Нора занялась раной на его бедре. Рана была просто ужасна и, смыв засохшую кровь, она поняла, что ее придется зашивать. Как, скорее всего, и ту, что была у него на плече.
Она быстро приготовила иглу, нить и салфетки. Заметив в корзинке бутылочку, она вспомнила слова слуги, что он положил и сонное зелье. Доза была написана на бутылочке сверху. Плеснув зелья в чашу с водой, Нора протянула ее Кристиану.
— Что это?
— Я должна зашить ваши раны.
— Но я этого не просил.
— Это всего лишь сонное зелье.
— Нет.
— Но вам будет больно.
— Что больнее, как ты думаешь? Стерпеть несколько стежков или проснуться и обнаружить, что он мертв?
Нора отставила чашку в сторону и взялась за иглу. В отличие от ее раненых щенков и кошек, он не издал ни звука, лишь плотнее сжал губы, пока она зашивала его раны. Заканчивая перевязывать его бедро и плечо, она была почти готова поклясться, что он вообще ничего не заметил.
— Он не двигается, — проговорил Кристиан, когда она выпрямилась.
— Когда ты ранен, тело засыпает, чтобы набраться сил.
— Или чтобы умереть.
Не зная, что на это ответить, Нора промолчала. Внезапно Кристиан взялся рукой за простыню и приподнялся на локте.
— Что вы делаете?
— Мне нужна одежда, я должен кое-что разузнать. Кровь Господня, женщина, неужели ты думаешь, что это нападение было случайным? И двух дней не прошло, как Боннер пытался поймать меня в свой капкан и сломать все кости в моем теле одну за другой.
Ничего не ответив, Нора протянула руку и легонько толкнула его в грудь
Он попытался бороться.
— Убери от меня свои руки, или я…
— Вы слабее новорожденного щенка.
— И ты думаешь, это дает тебе право открыто мне не повиноваться, плаксивая мышка?
Нажав сильнее ему рукой на грудь, она заставила его лечь и расправила сбившиеся простыни. Он тут же вновь попытался их сбросить, и тогда она схватила его за запястья и, нажимая изо всех сил, попыталась опустить его руки ему за голову. Внезапно силы Кристиана иссякли, и она упала ему на грудь, больно ударившись при этом носом. Мгновенно приподняв голову, она увидела, что лицо Кристиана побагровело от ярости. Он был просто вне себя оттого, что с ним так легко справились. Нос у Норы болел и чесался, но, видя Кристиана в таком состоянии, она боялась и на миг оторвать руки от его запястий. Кончик ее носа подрагивал от нестерпимого желания чихнуть, и Кристиан, неожиданно прекратив бороться, открыл рот и уставился на него, совершенно завороженный этим зрелищем. Пискнув, Нора быстро повернула голову в сторону и чихнула.
Лицо ее тут же вспыхнуло от смущения, и она поспешно опустила голову на сгиб локтя. Однако уже через несколько секунд вновь ее подняла. Не могла же она лежать вечно на обнаженной груди Кристиана. Он оставил все свои попытки подняться и теперь лежал спокойно под ней, внимательно разглядывая ее лицо. На его губах появилась легкая улыбка.
— «Смех не вовремя — глупейший из грехов», — прошептал он. Улыбка его вдруг исчезла, и он закрыл глаза. — Ты стоила мне последних сил, что еще у меня оставались, черт тебя подери.
Поспешив воспользоваться этим моментом слабости, Нора быстро проговорила:
— Отдохните немного, милорд. Я не спущу глаз с графа и, клянусь Господом, разбужу вас при малейшей перемене в его состоянии.
Он попытался открыть глаза.
— Мне повинуются лорды и разбойники, дамы и потаскухи. Почему же я подчиняюсь мыши?
Она выпрямилась, чувствуя облегчение каждой клеточкой своего существа.
— Может, потому, что я, как вы говорили, переодетый дракон в обличье мыши.
— Обещай. Никакого кровопускания, никаких лекарей.
— Обещаю.
Тело Кристиана, казалось, утратило все свое напряжение. Он повернул голову в сторону отца. Ресницы его на мгновение дрогнули и тут же застыли в неподвижности.
Нора услышала его ровное глубокое дыхание и поняла, что он заснул. Придвинув к кровати кресло, она устремила взгляд на лежащих перед ней мужчин. Час проходил за часом, а она все сидела, не сводя с них глаз и пытаясь разобраться в своем собственном положении. В середине дня зашли Хекст с дворецким и поблагодарили ее за то, что ей удалось убедить Кристиана отдохнуть.