— Ты несешь бессмыслицу.
— Знаю. Со дня своей женитьбы я вел себя как человек, утративший разум. Я больше не знаю, чему верить, черт возьми.
— Просто оставь ее в покое.
Кристиан засмеялся.
— Не могу, друг мой. Ты просишь меня о том единственном, что выше моих сил. Если бы ты пригрозил, что насадишь меня на вертел, я и тогда не смог бы оставить ее в покое.
— Лжешь.
— Заткнись. — Обняв Блейда за плечи, он повел его к лестнице. — Сейчас мы с тобой поедим и выпьем, потом еще выпьем, и, может, это принесет мне освобождение от этих ужасных пут чувственной привязанности.
Проведя четыре дня в обществе Артура и ни разу за все это время не увидев лорда Монфора, Нора решила, что душа ее умерла не совсем. Правда, большая ее часть омертвела, но где-то в глубине упрямо тлела искра жизни, которую не смог погасить обрушившийся на нее шквал жестокости лорда Монфора. На пятый день она вышла из комнаты.
Свежий утренний воздух взбодрил ее еще больше, и она даже улыбнулась Артуру, который, пританцовывая от нетерпения, вел ее, чтобы показать свой сюрприз. Он провел ее через кухню на задний двор, открыл ворота и потащил дальше, к грядкам, засаженным цветами и зеленью.
— Это садик целебных трав, миледи. Повариха говорит, у нее нет времени ухаживать за ним, когда в доме столько гостей. Лорд Монфор разрешил нам делать здесь что угодно.
При упоминании имени ее мужа сердце Норы болезненно сжалось, но она постаралась не показать Артуру, какое впечатление произвели на нее эти слова. Он так радовался, что нашел способ развлечь ее. Он носился между грядок, показывая то на одно растение, то на другое.
— Розмарин, миледи. — Он остановился у грядки, на которой теснились растения с толстыми темно-зелеными листьями. — А это коровяк, шандра и валериана. А вон там — пижма. Я все их запомнил, когда помогал вам.
Она подошла к Артуру и, положив руку на голову, стала перебирать ему волосы.
— Ты мой хороший друг.
— А вы моя собственная госпожа. Я никому не был нужен, пока вы не приехали.
— Ты всегда будешь мне нужен, мой Артур. — Улыбнувшись мальчику, она присела у грядки с широколистными растениями. — Знаешь, что это?
— Он покачал головой.
— Это буквица. Говорят, ее используют против колдовства. Я лечу ею головную боль и даю, когда нужно успокоить нервы. Я читала, что, если в круг, выложенный буквицей, поместить двух змей, они закусают друг друга до смерти.
— Давайте найдем двух змей, — предложил Артур.
— Ну уж нет, друг мой. Я вижу, не следовало мне рассказывать тебе эту историю.
— А на лягушек или сверчков она действует?
— Не знаю. Этот садик нужно прополоть, и еще я хотела бы набрать кое-каких трав. Пожалуйста, принеси мне корзинку и перчатки.
— Да, миледи.
— И, Артур, никаких змей.
— Хорошо, миледи, — откликнулся Артур с тяжелым вздохом.
Артур исчез в направлении служебных помещений на заднем дворе. После его ухода Нора достала из-за корсажа платок и вытерла слезы.
Как часто случалось за последние несколько дней, в памяти всплыла картина — лорд Монфор в постели с той женщиной, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы прогнать видение. К ее собственному удивлению, воспоминание о грязной непристойной сцене не причинило ей слишком больших страданий. Она отплакала свое и теперь почувствовала лишь усталость, тупую боль и печаль. Она оцепенела.
Из этого состояния оцепенения ее вывели крики Артура. Она сразу же понеслась к сараям. Артур обладал способностью ввязываться во всякого рода конфликты, и сейчас, подбегая к месту действия, она слышала ругань и вопли.
Двое садовников разнимали Артура и другого парнишку. Рядом валялась перевернутая тачка и две лопаты. Нора остановилась, и в этот самый момент мальчишка садовник лягнул державшего его мужчину в голень. Тот взвыл от боли и выпустил его, и одновременно Артур вырвался из рук второго мужчины. Нора в испуге бросилась к ним, потому что мальчишка-садовник был выше и плотнее Артура. Она опоздала. Артур ударил старшего мальчика в живот и, увернувшись от садовников, побежал. Он вскарабкался на поленницу дров, а с нее перелез на каменную стену, окружавшую Фале.
— Артур, — закричала Нора, — спускайся сейчас же.
Выпятив разбитую губу, Артур, разъяренный и потный, схватил полено и бросил его на ноги своему противнику. Полено угодило мальчишке по пальцам, тот подпрыгнул и упал, приземлившись на мягкую часть.
— Он обзывал вас нехорошими словами, — объяснил Артур Норе. — Никому не позволено оскорблять мою госпожу, ты, прохвост.
— Ослиный зад, — завопил мальчишка. Он вскочил на ноги и запустил в Артура камнем, попав ему в голову. Вскрикнув, Нора рванулась вперед и успела подхватить Артура, упавшего ей прямо на руки. Держа его на руках, она опустилась на землю, не замечая, что вокруг собрались привлеченные шумом люди, и откинула прядь окровавленных волос, открыв рану на виске. Затем приложила к ране свой платок.
— Что здесь происходит? — услышала она голос своего мучителя и, не поднимая головы, ответила:
— Он подрался с другим мальчиком, и тот бросил в него камнем. Помогите мне донести его ко мне в комнату.
Садовники и слуги расступились, пропуская своего господина, и лорд Монфор поднял Артура на руки. Не обращая внимания на окружавших людей, Нора побежала вперед, отдавая на бегу приказания служанкам. Она едва сдерживала нетерпение, дожидаясь, пока ее муж положит Артура на кровать. Затем, оттолкнув Кристиана, скомандовала:
— Принесите мне целебных трав из садика — репешок, розмарин, вербену и базилик, но в первую очередь мне нужен зверобой. Быстрее.
Она промыла рану, испуганная бледностью мальчика и непрекращающимся кровотечением. Даже незначительные повреждения головы могли привести к смерти, если их как следует не лечить. При этой мысли руки у нее задрожали, а на глаза навернулись слезы. Она прикусила губу, пытаясь сдержать их. Осознание неприятной правды было подобно сильному удару. Артур пострадал в драке из-за нее. Он стал жертвой вражды между ею и лордом Монфором.
Милостивый Боже, если бы она осмелилась противостоять своему мужу, возражала бы ему, требовала справедливости, Артур не был бы ранен. Проклиная в душе собственную трусость, она прижимала к ране платок, чтобы остановить кровотечение. Ей следовало бы предвидеть, что мальчик бросится ее защищать, следовало поговорить с лордом Монфором. Пусть бы отослал его назад к графу. Но она предавалась сожалениям, оплакивала собственные беды и праздновала труса.
Вернулся лорд Монфор с листьями зверобоя. Подавив их на столе дном чашки, Нора приложила получившуюся кашицу к ране Артура. С беспокойством она прислушивалась к дыханию мальчика. Оно было еле слышным, но ровным.
— С ним все будет в порядке? — спросил лорд Монфор.
Нора не отвела взгляда от лица Артура.
— Не знаю. Думаю, да, но я должна дождаться, когда он очнется. Тогда я смогу сказать больше.
— Что случилось?
Сжав губы, она наконец повернулась к своему мужу. Его фиалковые глаза смотрели прямо на нее, но в них не отражалось никаких чувств.
— Он подрался из-за меня с тем мальчиком. Из-за меня.
— Я выгоню мальчишку.
— Не надо. В этом нет необходимости. Да и зачем это делать, если вы приложили немало стараний к тому, чтобы всем стало известно, с каким презрением вы ко мне относитесь.
— Я не потерплю драк среди своих слуг.
Снова повернувшись к Артуру, она махнула рукой.
— Мне некогда слушать все это, милорд. Прошу, оставьте меня, чтобы я могла ухаживать за ребенком.
— Я принесу остальные травы.
Не обращая на него больше внимания, Нора возобновила свое бдение у постели Артура. Артур пришел в себя через час, и за этот час ей вновь пришлось познать страх, который испытываешь, когда любимое существо находится в опасности. Она невольно вспомнила ужас, охвативший ее, когда епископ Боннер стал угрожать лорду Монфору.