— Я приказала принести вина, милорд. Должна заметить, я рада, что мне выпала возможность поговорить с вами наедине. Боюсь, Блейд пригласил вас в Фале, не посоветовавшись с нами. — Ей удалось изобразить смущение. — Как вы знаете, я замужем недавно и пока предпочитаю общество мужа любому другому. Мой муж разделяет эти чувства. Он даже решил не сегодня-завтра отослать Блейда в замок Монфор, так чтобы мы с мужем могли уделять друг другу еще больше времени и получше узнать друг друга.
Нора внимательно наблюдала за д'Атекой, но не заметила в его лице признаков гнева или разочарования.
— Возможно, я смогу сопровождать юношу в его путешествии, — сказал испанец.
— О! — Нора не ожидала, что он проявит такую настойчивость. Гобелен, за которым прятались Кристиан с Блейдом, качнулся, и она поняла, что муж недоволен. — Это может решить только мой муж.
Отойдя от гобелена так, чтобы заставить д'Атеку повернуться к нему спиной, она описала рукой круг.
— Как вам нравится у нас в Фале, милорд? Лорд Монфор многое тут изменил. Теперь у нас все по-современному. Окна, взгляните на окна. — Она указала на высокие, почти до потолка, застекленные окна, идущие по всей длине одной из стен галереи. — В Фале больше нет темных сырых комнат. А трубы! Никакой сажи на потолочных балках. Я никогда не жила в доме, где было бы столько окон и труб.
Войдя во вкус, Нора взахлеб рассказывала об обшивке стен дубовыми панелями и тому подобных вещах, а граф теребил галуны на своем костюме и боролся с зевотой. Наверное, он уже готов бежать из замка, опасаясь, как бы от скуки мозги у него не превратились в глину, подумала Нора с радостью.
— Да, — наконец сказал д'Атека. Он снял свой украшенный драгоценными камнями головной убор и вертел его в руках. — Действительно, все на современный лад. Однако в некоторых своих пристрастиях лорд Монфор остается на удивление старомодным.
— Милорд?
— Мысли вслух, моя дорогая леди Нора. Как граф?
— Ему значительно лучше. И настроение у него хорошее, и рана быстро заживает.
— Мой лекарь говорит, что граф чудом остался в живых.
— Да, и я считаю, что в лечении нанесенных мечом ран некоторые травы просто незаменимы. Ромашка, например. — Ее губы чуть дрогнули от скрытой усмешки, когда д'Атека поспешно прервал ее, не желая выслушивать длинную лекцию о свойствах целебных трав.
— Вы наверняка обладаете самыми разносторонними познаниями в этой области, раз вам удалось вылечить графа.
Он зашагал прочь от нее вдоль стены с окнами, назад к гобелену. Прочистив горло, Нора залепетала что-то о травах, но д'Атека, остановившись, снова перебил ее:
— В королевстве слишком много разбойников и бродяг, миледи. Это позор. Король Филипп никогда не допустил бы, чтобы воры и убийцы разгуливали по всей Испании, появляясь, где им заблагорассудится, даже на пристанях.
— Многие лишились жилья из-за огораживаний, — ответила Нора, не скрывая гнева. — Знать огораживает земли и выбрасывает на дороги тех, кто на них жил, нисколько не беспокоясь о том, что с ними станет. Даже Черный Джек был добропорядочным человеком до того, как лорд согнал его с его земли и…
И снова испанец перебил ее, разразившись тирадой о пороках английского дворянства. Пока он говорил, Нора напряженно думала. Одна сказанная д'Атекой фраза не давала ей покоя. Король Филипп никогда не допустил бы, чтобы воры и убийцы разгуливали по всей Испании, появляясь, где им заблагорассудится, даже на пристанях. Даже на пристанях…
Кристиан не говорил, что они с отцом были на пристани, когда на них напали. Он сказал, они были на южном берегу в публичном доме. Она хорошо это помнила, потому что с ревностью подумала тогда, что он мог делать в грязных притонах и домах терпимости этого района. И вот д'Атека сказал, что Кристиан был на пристани.
— Боже милостивый, — прошептала она.
Облизнув губы, Нора посмотрела на гобелен. Он не двигался. Может, Кристиан ушел? Но едва эта мысль промелькнула у нее в голове, как гобелен отлетел в сторону. Ее муж стоял, придерживая одной рукой гобелен, другой поглаживая рукоять меча. Нора похолодела и поспешила встать между Кристианом и д'Атекой.
— Милорд, вы вернулись.
Кристиан не обратил на нее внимания. Он не сводил глаз с испанца; тот ответил на его взгляд, и Нора чуть было не задрожала. Кристиан не произнес ни слова, не сделал ни одного движения, лишь пальцы его продолжали поглаживать серебряные и золотые украшения на рукоятке меча.
Нора, запинаясь, принялась объяснять присутствие графа в их доме, но мужчины будто и не слышали ее. Наконец д'Атека улыбнулся и с нежностью в голосе произнес имя Кристиана. И опять Кристиан ничего не ответил. Нора переплела пальцы и приподнялась на цыпочках, пытаясь заглянуть через плечо мужа, чтобы узнать, с ним ли Блейд. Но юноши нигде не было видно. Ей придется одной разбираться с этими двумя мужчинами. Если бы только увести Кристиана от д'Атеки, прежде чем он решит, что пришло время убить испанца. Гнев королевы обрушится на них всех, если ее муж убьет одного из приближенных короля Филиппа.
А она не сомневалась, что ее муж задумал убить д'Атеку. Она знала, что означает его пустой взгляд и кажущаяся расслабленной ленивая поза, которая раньше часто вводила ее в заблуждение. Но д'Атека этого еще не понял. Он жадно смотрел на Кристиана, чего, поняла Нора, делать ему вовсе не следовало, ибо его вожделение лишь подогрело ярость ее мужа.
Их молчаливое скрещение взглядов превратило в своеобразную дуэль, в которой испанец участвовал, не сознавая, какая опасность ему грозит. Для него это было скорее развлечение. Чем дольше молчал Кристиан, тем страшнее становилось Норе. Она буквально окаменела от страха. Она вспомнила, как Кристиан дрался с Черным Джеком, вспомнила, что владевшая им жажда убить своего противника превратила его великолепное тело в орудие смерти. Если уж он столь целенаправленно преследовал Черного Джека, насколько более безжалостным будет он с д'Атекой, человеком, который, не раздумывая долго, подверг опасности жизнь его отца. В этот момент Нора поняла, что ей не остановить Кристиана. Он не позволит.
Наконец Кристиан вошел в галерею и направился к д'Атеке. Проходя мимо Норы, он шепнул ей:
— Уходи отсюда, любовь моя.
Не дав ей времени ответить, он пошел дальше. Нора повернулась, наблюдая за ним. Он подходил все ближе и ближе к д'Атеке. Испанец не двинулся с места, позволив Кристиану подойти на расстояние вытянутого меча. Нора тихонько приблизилась к ним и услышала голос своего мужа — тихий, мягкий, угрожающий:
— Если кто-то возжелал вероломно погубить ближнего своего, нет ему Божьего прощения, и он заслуживает смерти.
Он замолчал и улыбнулся д'Атеке чувственной соблазнительной улыбкой, заставившей испанца сделать шаг вперед. Затем вытащил свой меч. Д'Атека с изумлением воззрился на блестящий клинок, направленный ему в грудь, но быстро пришел в себя и отступил, доставая собственный меч.
— Ты умрешь, — сказал Кристиан, — но не раньше, чем я вырву у тебя правду.
Держа меч наготове, д'Атека спросил:
— Какую правду? Вы рассердились из-за своего кузена? Я не прикоснулся к нему.
— Прекрати притворяться. Нора, сейчас же уходи отсюда.
А она думала, что о ней забыли.
— Нет. Д'Атека, он намерен убить вас.
Она с отчаянием увидела, что Кристиан, ухмыльнувшись, кивнул. Д'Атека, проявив наконец-то признаки беспокойства, стал пятиться от него.
— Пристань, — сказала Нора, заметив, что на лице испанца появилось недоуменное выражение. — Вы упомянули пристань, значит, вы знали, что граф и мой муж подверглись нападению на пристани.
Д'Атека шагнул к Норе, но Кристиан преградил ему путь.
— Уходи, любовь моя, или я накажу тебя за непослушание.
Нора вздернула подбородок; она прекрасно знала, что Кристиан не в состоянии поднять на нее руку.
— Я тоже имею право знать правду, ведь я пострадала не меньше вашего.