Даниель резко дергается всем телом, словно в агонии… Глаза распахиваются, в них местами полопались капилляры. Он кричит, что то на валлийском. Потом снова закатывает глаза, роняя голову на подушки. Тело блестит от пота. Он очень быстро дышит, словно задыхаясь.
Один из врачей обтирает его холодной водой.
Заметив меня, врач начинает громко ругаться и кричать.
— Кто пустил ее сюда? Выведите постороннего немедленно.
— Я пустила! — раздается за моей спиной, обернувшись, я вижу ту самую девушку и бледного Кларенса.
— Спасибо! — едва слышно произношу я. Я не знаю кто она, но очень благодарна ей.
Врачи немного расступаются, пропуская меня к пастели. Кларенс идет за мной словно тень.
Я падаю на колени, осторожно беря Даниеля за горячую руку. Он слегка дернулся, и застонал от боли. «Ты ведь знаешь, как ему помочь!» — говорит со мной, мой внутренней голос. Я подымаю голову, обращаясь ко всем.
— Я много читала про яды, — быстро говорю я, — опешите мне все симптомы, и я скажу что это, — один из врачей поддается вперед.
— Чтобы это не было, его уже не спасти! Яд попал в кровь, с минуту на минуту он достигнет сердца, тем самым убив его. Отро… — я вскакиваю на ноги, выхватывая клинок из ножен у Кларенса, приставляя его к горлу горя врачу. Все произошло так быстро, у меня не было времени обдумать свои действия.
— Говори немедленно, или я отрежу твой поганый язык! — все смотрят на меня, никто не решается вмешаться. Мой голос дрогнул, на глаза будто набросили красную тряпку. Врач нервно сглатывает, и наконец, произносит.
— Потеря ориентации, резкие двигательные движения, эмм… — он коситься на меч.
— Ну! — дергая его, уже кричу я. Мужчина прочищает горло.
— Судороги, высокая температура, — пока он говорит, я в голове отбрасываю варианты, — О, цианоз, это… Это посинение слизистой, — я отталкиваю беднягу, он тут же хватается за неповрежденное горло, слегка потирая его.
Повернувшись снова к Даниелю, меня осеняет.
— Это белладонна! Ну конечно, — четко и громко говорю я, — Его отравили белладонной. Дайте мне морфий, стерильный скальпель и липовую кислоту.
— Что вы задумали? — не выдержав вмешивается девушка, делая шаг вперед. Я уверенно, что сейчас смотрю н нее взглядом полного безумия. По крайней мере, именно так прозвучал мой голос, голос отчаяния и полного безумия.
— Я хочу спасти ему жизнь! — Кларенс забирает свой меч, пряча в кожаные ножны.
— Дайте ей все, что она просит!
— Кларенс! — удивленно произносит девушка, всплеснув руками, — а что если она сделает только хуже? Ты подумал об этом, нет я не позволю. — мужчина делает к ней шаг, я замечаю что ее фигурка, слегка сжалась при виде приближения его статной фигуры.
— Даниель доверял ей, и нам придется.
— Пока вы тут болтаете, тратится драгоценное время, — громко говорю я. Убрав спутанные волосы, я сажусь ряжом с Даниелем. Один из врачей подставляет таз под мои руки, для обработки. Пока я обрабатываю руки спиртом, дрогой готовит шприц с морфием.
Сделав инъекцию, я замираю, держа Даниеля за запястье, считая пульс. Пульс начал медленно замедлятся, его тело расслабляется, боль потихоньку отступает.
— Держите его! — командую я, мне протягивают скальпель. Мне кажется, что оно холодное, прожигающие до кости. Сжав его руку, я чувствую пульсацию в поврежденной руке.
Сделав глубокий вдох, я всеми силами пытаюсь унять сковавший меня страх.
Кларенс встает рядом, держа Даниеля за правую руку, остальные врачи за другие конечности.
Мужчина, что протянул мне скальпель, снимает повязку с живота. Мое сердце пропускает удар за ударом, кровь стучит в висках. Они были правы, заражение серьёзное. Хотя рана не особо глубокая, он больше похожа на царапину. Если бы не черные, разбухшие вены, выступающие наружу, можно было сказать что все в порядке.
Последний раз я делаю вдох. Моя рука слегка дрожит, но я собираю всю волю в кулак, отдавшись в руки Господа.
Мне нужно сделать свежий надрез прямо в ране, что бы впустить в организм липовую кислоту. Из медицинских книг, я и узнала, что липовая кислота является антидотом у многим ядам, в том числе и белладонне.
Скальпель ужасающи, блеснул в моей руку, острее прикоснулось к ране, разрезая воспалённую плоть. Даже под морфием, Даниель дергается всем телом. Из раны начинает обильно идти кровь, запах крови ударяет в нос. Мои руки перепачканы, но я не останавливаюсь. Кларенс протягивает мне флакон с настоем. Естественно я не знаю сколько нужно вылить на его рану, но на всякий случай выливаю весь пузырек.
Желтоватая жидкость соприкасается с кровью, начинает шипеть и пенится. Даниель резко отурывает глаза, но как? Как он пришел в себя? От морфия невозможно так быстро очнутся…
Он кричит, дергает руками и ногами насколько может. Реакция кислоты проходит быстро, как и его приступ. Веки дрогнули, а потом и вовсе закрылись.
Вытерев живот от черной как уголь крови, я поднимаюсь с пастели. Дальше им занимаются врачи, обтирают и перевязывают.
Я молча наблюдаю за всем этим. Мой халат безнадёжно испорчен, кровавые пятна теперь украшают нежно розовую ткань. Закрыв глаза, я опускаюсь на голый пол, мои губы начинают шептать молитву.
— Святой Ангел Божий, хранитель и покровитель души моей. Услышь мою мольбу… Спаси его, вырви его из лап смерти… Отдай ему всю мою благодать… Молю тебя…
Чья — та прохладная ладонь дотронулась до моего плеча, это Кларенс.
— Вставайте, я провожу вас в ваши покои…
Я позволяю ему мне помочь, ведь сама не в силах даже встать. Девушка в голубом платье провожает меня холодным пристальным взглядом.
Кто же она?
Но сейчас мне не особо хочется о ней кого нибудь спрашивать, я слишком устала.
В комнате меня ждет Шарлота. Передав меня ей, Кларенс, что то говорит, а затем уходит.
Шарлота помогает мне переодеться и смыть кровь с ладоней, без лишних слов, она доводит меня до пастели. Потом тушит почти все свечи и уходит. Оставляя меня в звенящей тишине.
Я засыпаю почти сразу.
За остаток ночи, мне снится Хейгейтский лес, пропитанный кровью. Каждое дерево помечено этим проклятым словом. И самое страшное, я вижу себя со стороны, на мне мой белый наряд чумного доктора. Свинцовые волосы развиваются на ветру, мои руки в крови…
И та я, собственно ручно пишет это слова на каждом стволе. Я начинаю кричать, звать эту версию себя. Она оборачивается, а я чувствую, что кровь застыла в моих венах.
— Ты думала, что все будет иначе? — говорит мое отражение, — ты убила его, убила свою любовь. Но до этого по твоей вине умерла мама, отец, Финн, Луна, Гарри… Вереница смерти так и тянется за тобой, их смерть на твоей совести. Ведь ты убийца!!!
— Нет, я не… — Питаюсь возразить дрожащим голосом, произношу я.
— Да, ты ведь наслаждалась, стирая в того всадника. Да, я все видела, ведь я та самая тьма, которая живет в твоем эгоистичном сердце. Даже зная, что он уже мертв, ты перезарядила револьвер, — она складывает пальцы, делая импровизированный пистоль, — Пуф, ты убийца Амелия, даже Господь не способен простить тебя… — Она начинает громко и злорадно смеяться, танцуя какой то дьявольский танец. Пока я жадно глотаю воздух, ведь чья-то незримая рука сжимает мое горло.
С громким криком, я вскакиваю в пастели, держась за горло. Перед моими глазами все еще стоит кровавый лес, и та я.
В покои вбегает Вильям. Его волосы торчат в разные стороны, рубашка помята, что можно сказать и про лицо. Он прижимает мое трясущиеся тело, и что то говорит. Но я абсолютно не слушаю его…
Когда моя спокойная жизнь, превратилась в сущий ад?
— Я лишь хотела приносить пользу людям… — вслух произношу я, — а от этого по моей вине гибнут не в чем, не повинные люди.