— Я знаю, я просто… — он откладывает револьвер, тяжело вздыхая, — ты не должна себя так вести Амелия. Он без пяти минут женат… — я отворачиваюсь, мне и так больно, а слышать это из уст брата, вдвойне.
— Я люблю его… — тихо срывается моих губ.
— Я понял это уже давно, и он тоже любит тебя. Я не дурак маргаритка, — это прозвище он придумал еще, когда мы были, и редко использовал, — но тот факт что он обручен, не дает вам права любить друг друга… Мне так жаль, я всем сердцем хочу чтоб ты была счастлива.
— Он сказал, что разорвет помолвку, — цепляюсь я за эти слова, словно за последнию соломинку, — ты сам слышал.
Вильям подходит ближе, обнимая меня за плечи.
— И ты сможешь жить с этим? Зная, что эгоистично разрушила чье-то счастье.
— Нет, не смогу, — я разворачиваюсь к нему, — поэтому и решила уплыть. Забыть обо всем, жить дальше.
— Хорошо, я рад, что ты не изменила решение! И кстати от Этельберта пришла весть, он прибудет с минуту на минуту. Он хочет поговорить с тобой.
Когда за Вильямом закрывается дверь, я молча иду, переодевается, прокручивая в голове слова Даниеля. О том, что он буквально признал мне в любви, и о том, что не желает этого брака. Нет, нужно перестать думать об этом, иначе я могу передумать покидать Лондон.
Мне необходимо выбраться из Лондона, теперь дело не только в любовном треугольники. Мне нужно спасти свою жизнь, спасти брата от паладинов и их мерзкого культа. Ведь если бы не мои глупые амбиции помогать людям, нечего из этого не произошло. Гарри, Франческа и многие другие были б живы.
Этельберт ждет меня в одном из кабинетов. На нем обычная одежда, с серого дорожного плаща стекает дождевая вода. Увидев меня, он едва заметно хмурится.
— Здравствуйте, что то явно произошло, иначе вы бы не приехали, — Архиепископ делает шаг ко мне, его руки сложены в замок.
— Натаниэль Ромонс, ушедший вчера вечером в дозор до сих пор не вернулся. Я смею предположить, что он уже отдал Богу душу, — я ахаю, опускаясь на мягкий стул с резной спинкой. Я едва его знала, ему было, как и мне, восемнадцать. Сирота. Он был последним вступивший к нам.
— Я знаю, что ты покидаешь Лондон, — мои глаза округляются, — не удивляйся, Вильям обратился ко мне с этой просьбой.
— Вы не хотите, чтоб я уплыла?
— Что ты, ты должна бежать, чтоб спастись. Герцог Дефо поведал нам, что эти безбожники теперь знают твое имя. И это огромная проблема Амелия. Их кровавый ритуал не должен быть окончен. Поэтому я лично связался с аббатством, они уже ждут твоего прибытия.
— Спасибо, — с горечью говорю я, — я буду вечно благодарна вам.
— Но у меня есть одно условие Амелия… — Этельберт кладет свои руки мне на плечи, — пообещай мне, что не вернешься, пока мы не искореним это зло. Ты не заслужила смерти Амелия, твоя светлая душа и безграничная доброта помогла многим людям.
— Хорошо… Обещаю… — тихо говорю я, не видовая дрожь в голосе.
— Благословляю твой путь Амелия! Господь всегда с тобой! — с этими словами Архиепископ оставляет меня одну. С чувством опустошения….
Все было готово, вещи собраны. Вильям съездил домой, чтоб привести все что мне нужно. Я не выходила из комнаты с того дня как промокла насквозь под дождем. Ссылаясь на головную боль, Даниеля я тоже не видело. Да и не хочу, временами я слышу его голос, где то гуляющий по коридорам Ланкашира.
Шарлота изволила ехать со мной, я пыталась ее отговорить, но девушка была непреклонна.
— Я не оставлю вас там, одну, среди монахинь, в чужой стране, и даже не отговаривайте, — Шарлота стояла возле дверей с небольшим чемоданом в руках. Признаться честно, я очень рада, что она будет со мной. Я очень боялась, что она передумает, как и я.
Сообщив Вильяму ее желание, брат только обрадовался. Я видела в его глазах, как ему трудно было принять решение, покинуть Лондон.
Корабль отчаливает в полночь. Джем уже приготовил для нас лошадей, нам нужно выбраться незаметно. Чтоб никто лишней не узнал о наших планах. Нам нужно пересечь границы Хейгейтского леса, а там до порта рукой подать.
Весь вечер я как на иголках, я не могу спать, не могу есть. Я меряю комнату шагами, мои юбки дорожного платья шуршат, разрезая мучительную тишину. Шарлота дремлет в мягком кресле, устроившись у камина. В дверь тихонько постучали, мое сердце падает в темноту. На ватных ногах я иду открывать дверь. К моему огромному удивлению, на пороге стоял Мария. Пока ко мне возвращался дар речи, девушка слегла, склонилась, хотя и не должна. Она выше меня по статусу.
— Могу ли я поговорить с вами? — я оборачиваюсь, глядя на Шарлоту, которая едва шевельнулась. Выйдя в холл, я тихонько закрыла дверь, чтоб не разбудить ее.
В холле горит пару свечей, если не считать свечку в руках Марии, тут стоит полумрак. На ней одет отвратительный на мой вкус коричневый бархатный халат.
— О чем вы хотели поговорить? — хотя и так знаю, зачем она пришла.
— О Даниеле, конечно же! — без всякого смущения говорит она, ее голос слегка дрогнул, как и огонь свечи в ее руке. Видимо она долго решалась прейти ко мне с этим разговором. Скрещивая руки на груди, я делаю каменное лицо, словно ее речи меня совершенно не волнуют.
— Я вас слушаю, Мария.
— Я знаю, что Даниель сказал вам будто это политический альянс, но знайте, я не отдам его вам. Поговаривают, что Карл болен, наследника у него нет. Следующим королем станет Даниель. А я хочу быть королевой, и стану ею, — ее голос меняется, — и вы не станете помехой на моем пути, Амелия.
— Даниель ваш жених, а не вещь, которую можно забрать, — спокойно говорю я, замечая его фигуру, стоящую за колонной. В это момент во мне появляется столько храбрости, — Не стоит мне угрожать, я с легкостью могу раздавить тебя Мария. Ты не любишь его, тебе нужен лишь титул и власть, — нарочно громко говорю я, зная, что Даниель ловит каждое мое сказанное слово.
— Не пытайся меня запугать, у тебя не чего не получится. Ты не кто, ты просто очередная его подстилка, поверь таких как ты полно в любом городе, где он побывал., - не успев подумать, моя ладонь со звоном припечатывается к ее щеке. Мария от неожиданности роняет свечку, которая тут же гаснет.
— Не смей, говорит того чего не знаешь. Здесь в Лондоне ты не кто, просто гостья, которую тетя и принимать та не хотела, учитывая твое прошлое. Да, я все знаю о тебе дрянь. Больше не когда не смей говорить со мной в таком тоне, иначе пожалеешь, что на свет родилась. — Мария трет щеку, глупа хлопая глазами, — Уйди, пошла прочь… — Мне не капли не стыдно, бросив взгляд на Даниеля, я громко хлопаю дверью.
К полуночи за нами приходит Вильям. Он одет не совсем для поездки. На нем серый парадный дуплет с вышивкой нашей династии. Теперь он совсем стал похож на отца, он, когда то был виконтом. Но после его суицида его сняли с должности. Поэтому мы с Вильямам и не получили не какого титула, мы были лишь сиротами богатого человека.
— Вы готовы? — Я смотрю на Шарлоту, она кивает мне.
— Да, мы готовы! — почти уверенно говорю я.
Под покровом ночи мы покидаем Ланкашир. Нас никто не преследует, что уже хорошо. Добравшись до леса, меня окутывает паника и страх, который ползет по коже. Пришлепнув коня, я прижимаюсь к его горячей шеи. Мне хочется как можно быстрее покинуть Хейгейтский лес. Воспоминая слишком свежи.
Миновав его, я, наконец, спокойно могу выдохнуть. Вильям едет позади нас, в перед нами наш экипаж с вещями. Мы держимся пригорода, выехав на Корзен-Стрит, я окончательно успокаиваюсь. Впереди я вижу порт, на причале один единственный корабль, нет, не корабль. Это большой Английский галеон. Он та и будет нашем домом на пару дней.
Подъезжая ближе, я не могу, не восхитится его красотой и размером, и как он вообще поместился на реке.
Спешиваясь, я слазию с коня поглаживая его шелковистую гриву. Мрака тут же распрягают, уводя в самую нижнею каюту судна.
Галеон явно предназначен для дальних путешествий.