— Ты как всегда права, но я боюсь узнать, что там написано… — Шарлота встает, приглаживая складки юбки.
— Я оставлю вас одну! — с этими словами она выходит из каюты, оставляя меня одну при свете единственной лампы.
Тяжело выдохнув, я придвинулась ближе к свету. Мои пальцы слегка дрожат, а ладони вспотели от волнения. Письмо как всегда написано идеальным почерком Вильяма.
«Дорогая сестренка, прости меня за то, что пишу это письмо, ибо у меня не хватило мужества сказать это все тебе в глаза. Я очень сожалею, мне пришлось обманным путем выслать тебя из страны. После последних событий, тебе больше не безопасно тут оставаться. Я знаю что сейчас, ты очень зла на меня, и я полностью заслужил впасть в твою немилость. Но я не жалею что поступил так, ибо знаю, что там в дали ты будешь жива. Я решил остаться, чтоб остановить красных паладинов, ради тебя и твоего светлого будущего. Прости меня Амелия! Чума унесла всех наших родных. И я не позволю, кому то отнять последнего, дорогого человека в моей жизни. Люблю тебя Маргаритка, надеюсь, скоро увидимся» — До боли в костяшках я сжимаю это дурацкое письмо. Он снова решил все, а меня. Он рискует своей жизнью ради меня, забыв, что может погибнуть сам.
Стены каюты сдавливают меня, мне нужно на воздух, иначе лишусь чувств.
Выбравшись на палубу, мимо меня снуют матросы. Оказалось, мы уже вышли в открытое море.
Выбрав самое тихое место, я облокачиваюсь на перила, направляя свой взор в небо. Оно чистое, видно каждую звездочку. Круглая луна висит высоко. Мои волосы развиваются на ветру, несмотря на теплую накидку, холодный морской воздух, пронизывает до костей.
— Не спиться? — произносит голос за моей спиной. Обернувшись, я вижу Алистера. Рубашка его расстёгнута, открывая длинную гладкую шею. На которой весит рубиновый медальон, в форме капли. Его каштановые кудри взлохмачены, в руке я замечаю бутылку бурбон, выпитую наполовину.
— Можно и так сказать, — в его серых глазах блеснул огонь. Он протянул бутылку, — Я воздержусь, но спасибо.
Алистер встает рядом со мной, вглядываясь в черную воду северного моря.
— У вашего брата есть кто нибудь? — его вопрос выбивает меня из калии, мои глаза округляются. Я явно была не готова к такому разговору.
— Эм, вы имеете в виду даму сердца?
— Ну и мужчину! — он улыбается, его веки слегка подведены сурьмой. Я чувствую, как мои щеки краснеют.
— Я даже не знаю, как на это ответить, — теперь мне точно потребуется бурбон. Взяв бутылку из теплых рук, я делаю глоток. Горькая жидкость заставляет меня поморщится.
— Не много крепкий. Но вернемся к нашему разговору.
— Мне не чего вам поведать о моем брате, — я делаю глубокий вдох, горло горит от алкоголя, — после всех потерь он закрылся от всего мира, включая и меня. Даже если бы у него кто- то был, я об этом не чего не знаю.
Алистер делает глоток, облокотившись на перила.
— Мы все, что то потеряли… — Задумчиво говорит он, — Ноя бы сходил с ним куда нибудь, он любит цветы? Или может парфюм? — мои щеки все так же горят. Я улыбаюсь, отводя от него взгляд. Возможно, я, когда то и замечала в своем брате, что- то подобное. Что он не такой как все, но не придавала этому большое значение. И если вспомнить, на балах он танцевал только с членами своей семьи. А когда мама заводила разговор о женитьбе или девушках. Вильям быстро переводил тему и при удобном случаи сбегал из дома. Лишь бы подальше от таких разговоров.
По рассказам тети, бывали такие случаи, что мужчин заставали в не подобающим виде с другим мужчиной. Насколько я знаю, в Лондоне где, то есть такие бордели. Где мужчины предлагали себя за деньги. Ужас. Естественно это был позор. Да еще какой. Семьи отворачивались от своих сыновей, оставляя на улице без гроша в кармане.
— Расскажи мне о нем? — настаивает Алистер.
— Эм, он любит встречать рассвет. Его любимый цвет оранжевый, но не яркий, а такой как первые лучи солнца, — я начинаю прокручивать в голове все мелкие детали об Вильяме, чтоб собрать полную картинку.
— Он пьем холодный зеленый чай, с двумя ложечками сахара. Как и я обожает читать, но не за что не признается в этот, — не произвольно на моем лице появляется улыбка.
— У него страсть к коллекционированию снежных шаров, кораблей в бутылках и прочих безделушек. Ах, да с детства он хотел спать мореплавателем, но не сложилось. Отец был категорически против.
— Он мне уже нравится, — Алистер хлопает по перилам, — Наверно прейдет подарить ему свой галеон, — из груди вырывается смех, я тоже начинаю смеяться. Мне так комфортно в его компании, что я совсем забыла о том, что рыдала двадцать минут назад.
— Спасибо что подняли мое настроение, Алистер.
— Не за что! — его добрая улыбка заряжает хорошим настроение, — вам нужно отдохнуть Амелия.
Уходя я оборачиваюсь.
— Ответ на ваш вопрос. Вильям любит красные розы и французский слегка сладкий парфюм! — губы Алистера растягиваются в улыбке, он поднимает бутылку и делает глоток. Улыбнувшись, я иду в свою каюту.
Войдя, Шарлота бросается мне на шею.
— Господь всемогущий, я чуть с ума не сошла, где вы были?
— На палубе, все хорошо Шарлота. Давай ложится спать, я устала. День был тяжелый, а ночь и вовсе ужасно. — Девушка кивает. Пока она молча стелет мне кровать, я смотрю в иллюминатор. И все же ночь прекрасно, не смотря не на что.
Кровать ужасно нее удобна, я долго ворочусь, прежде чем найти удобное положение. Но сон так и не идет, практически до рассвета я не смыкала глаз. Смотря на потолок этой каюты.
Шарлота смогла разбудить меня лишь к обеду. Лениво потянувшись, я иду умываться.
Позже Шарлота помогает мне с платьем, оно черное с бархатной горловиной. Рукава прямые до самых запястий, лиф расшит мелкими камушками из синего оникса.
В нашу дверь постучали, Шарлота бросает на меня встревоженный взгляд, но молчит идя к двери.
На пороге стоит юноша лет шестнадцати, его светлые волосы взлохмачены и торчат в разные стороны.
— Прошу прощания, капитан приглашает вас в свою каюту на обед! — мои губы расплываются в улыбке, вспоминая наш веселый разговор ночью. И почему сперва я решила что он какой то странный.
— Хорошо, скажи, что мы прейдем. Только, если нас естественно кто нибудь проводит.
— Амелия! — ахает Шарлота, стоя за моей спиной собирая прическу.
— Как изволите, я вернусь за вами через пять минут! — парнишка неумело клонится, тихонько закрывая за собой дверь. Я смотрю в зеркало на рассерженное лицо Шарлоты.
— Что?
— Вы совсем нечего не боитесь, мы, если вы не заметили единственные женщины на этом корабле. И выходить из каюты опрометчиво, а что если он начнет приставать или кто другой, — Я закатываю глаза, разворачиваясь к ней. Ее лицо бледное от испуга надуманных неуместных мыслей в своей голове.
— Ну, в первых из за того что произошло на пирсе, нам нечего не грозит. Многие узнали Даниеля, — произнося его имя, у меня кольнуло сердце, — теперь они знаю, что мы под защитой короны. А что насчет Алистера, — я улыбаюсь, выдерживая паузу, — ему нравятся мужчины.
— Что? — щеки Шарлоты тут же краснеют, — но как? От куда вам это известно.
— Мы говорили вчера, ему приглянулся мой брат! Так что не бойся Шарлота, я никому не дам тебя в обиду.
Мальчик провожает нас в капитанскую каюту, все члены экипажа любезно здороваются, снимая шляпы.
Я держу Шарлоту за руку, которая дрожит всем телом. Не смотря на то, что боятся нечего.
Войдя в каюту Алистера, я сразу обращаю внимания на книги. Два больших стеллажа занимают пол стены. Посередине стоит большой дубовый стол, который завален картами, чертежами и прочими бумагами и накладными на товар. Так же на столе стоит глобус и песочные часы. Алистер что- то задумчиво пишет изящным пером из пера павлина.
Конечно его каюта больше чем все остальные на этот галеоне. В углу стоит маленькая кровать, идеально заправлена бархатным покрывалом.