Наконец Мортимер зычно крикнул:
— Прекратите! Клянусь, тот, кто продолжит потасовку в присутствии короля, будет сочтен предателем!
Такое обвинение было страшным: несчастного ждала позорная смерть на виселице, затем труп волочили по земле, после чего четвертовали. Но угроза никого не напугала и не утихомирила. Пиршественный зал превратился в поле битвы.
Эдуард поднялся и закричал:
— Остановитесь! Именем короля я…
Никто не услышал его голос — он потонул в шуме боя. Но Эдуард понимал: даже если бы и услышали его эти озверевшие люди, то все равно не обратили бы никакого внимания на вопли неизвестного юнца, будь он хоть трижды королем.
Это и огорчило, и обозлило его. Ведь только что в мечтах он видел себя таким могучим, таким непобедимым и всеми почитаемым, его слово было законом для каждого… А что же на самом деле? Он просто мальчишка, который не в силах остановить обыкновенную драку.
Мортимер и сэр Джон уже ринулись в гущу дерущихся. Эдуард хотел последовать за ними, но мать остановила его.
— Пустите меня, миледи! — сказал он властным тоном, но она держала его.
— Сын мой, они совсем взбесились. Я боюсь за вас.
Он вырвался из ее рук и побежал туда, где продолжалось побоище, крича изо всех сил:
— Прекратите!.. Говорю вам, прекратите!.. Это король приказывает вам!..
Наконец порядок был наведен, но сделали это Мортимер и сэр Джон.
Это была недолгая, но настоящая битва, потому что в ход было пущено оружие, несколько человек остались на полу, а многие были ранены.
Наступила тишина. В ней прозвучал голос сэра Джона Эно:
— Позор! Для чего мы сюда прибыли — воевать с шотландцами или между собой?
Никто не ответил ему, но по взглядам, которыми обменивались недавние участники схватки, было ясно, что они готовы в любую минуту снова ринуться друг на друга.
Король, стоявший возле них, остро ощущал свою слабость и беспомощность. Разве посмели бы они так вести себя перед его дедом? Да никогда в жизни!
«И передо мной тоже не посмеют! — сказал он себе. — Это было в первый и последний раз! Клянусь!..»
Как все-таки трудно быть королем, когда тебе всего четырнадцать!..
* * *Напряжение между союзниками не спадало.
Эдуард видел это и был рад, что сэр Джон все время рядом и часто беседует с ним. Короткая, но жестокая схватка, произошедшая на его глазах, напомнила ему, что он еще ничего не знает об отношениях между людьми, особенно когда эти люди идут воевать и умирать за его королевство. Он не уставал твердить себе, что должен стать великим воином, должен научиться им быть. А для этого нужно на какое-то время выбросить из головы, что ты король, и превратиться в ученика тех, кто в состоянии тебя научить искусству войны, искусству общения с разными людьми — словом, жизни. Необходимо терпеливо, без гордыни выслушивать своих учителей, таких, как сэр Джон, да и многих других — даже Мортимера, который так неприятен ему.
Больше всего Эдуард любил беседовать с сэром Джоном, опытным и прославленным воином.
— Беда с этими людьми, — сетовал тот. — Я имею в виду моих фламандцев. У них душа не лежит к войне, а все оттого, что они не у себя дома. За свою землю бились бы, как львы. Но предстоящая битва для них чужая.
— Однако они уже сражались здесь, в Англии, когда помогали моей матери, — напомнил Эдуард.
— О, это другое дело, милорд, — возразил сэр Джон. — Тогда была благородная цель — помочь прекрасной даме, с которой несправедливо обращается супруг.
— А разве грабеж и насилие не цель для многих? — спросил король.
«Ого, — подумал сэр Джон, — у этого мальчика неплохая голова».
— Это верно, милорд, — согласился он. — Но при таких намерениях их деяния никогда не назовут ни доблестными, ни героическими. Если людьми движет корысть, а не желание защитить себя или тех, кого обидели, они не стоят того, чтобы говорить о них. Что касается моих воинов, я пообещал им, что сразу же после окончания похода они вернутся домой. Это должно их немного подбодрить.
— Значит, на них я могу рассчитывать? — совсем по-взрослому спросил Эдуард.
— В этом я уверен, милорд. Мы поможем вам. Не пройдет и нескольких недель, как противник запросит пощады. И тогда уже можно будет говорить о мире, выгодном для вашей стороны. А потом преданный вам сэр Джон Эно отправится домой со своими воинами, испытывая грусть от расставания…
Да, говорить с этим человеком куда приятнее, чем с Роджером. Даже если он поучал Эдуарда, то делал это самым почтительным тоном, а в манерах Мортимера постоянно чувствовалось превосходство. И это не нравилось юному королю, настораживало его и вызывало внутренний протест и недоверие.