— Бедные дети, — говорил он, нежно обнимая их, — как я рад, что могу предоставить вам достойное убежище.
— А вы поможете мне остаться королем? — спрашивал Давид, ни на мгновение не забывавший, кем он был недавно.
— От всего сердца, милорд, — отвечал Филипп. — Я наслышан, каким гордым государем вы были. Конечно, я предложу вам помощь, но не захотите же вы, гордые люди, брать ее безвозмездно, не так ли? Следовательно, и вы в ответ будете должны чем-то помочь мне. Верно ведь?
— Конечно, — охотно соглашался Давид.
— Тогда обещайте мне только одно, — говорил ему король Франции, — и мы запишем это в нашем соглашении… Обещайте никогда не заключать мир с Англией, не уведомив меня и не получив моего согласия. Только это. Больше ничего… Ведь я прошу не столь уж много, не так ли? Если бы вы не были таким гордым, полным собственного достоинства молодым королем, я бы ни за что не попросил вам об этом.
— Охотно обещаю, сир, выполнить вашу просьбу, — отвечал Давид.
— А теперь, мой дружок, я с удовольствием преподношу вам деньги и собственность, чтобы вы, находясь в моем королевстве, могли жить так, как того требует ваше звание.
— Сир, ваша доброта не знает пределов!
— О, не говорите так. Вы очень молоды, и я не хочу, чтобы первые шаги в чужой стране принесли вам разочарование, а также чтобы вы попали под чье-то вредное влияние. А эта прелестная леди, — король Филипп повернулся к Джоанне, — должна сохранить красоту и веселость, свойственную ее возрасту, во все дни пребывания на земле Франции…
Ну где еще можно было найти такого великодушного, такого доброго и благожелательного человека?..
Король сказал, что отводит им замок Гейяр, выстроенный на высокой скале еще королем Ричардом Львиное Сердце. Тот им очень гордился. При короле Иоанне Безземельном замок перешел к французам и с тех пор находится у них в руках. Иногда его использовали для содержания узников, но он, Филипп, надеется, что с водворением туда юной королевской пары там будут царить только радость и веселье.
Про себя он подумал, как забавно, что шотландские изгнанники станут жить во Франции в замке, построенном английским королем.
Филипп оказал честь, лично сопроводив их к новому месту пребывания, и сказал, что не будет возражать, если они устроят торжество по случаю приезда туда и пригласят его и сопровождающих рыцарей принять в нем участие.
Давид был в восторге от этого предложения. Джоанна тоже отдала должное любезности короля, и единственное, что мешало ей открыть ему всю душу, — это мысль о том, что Филипп как король Франции не может не быть врагом брата, которого она продолжала любить, хотя понимала, что тот бросил ее в беде, мало того — пошел войной на ее страну… Все-таки прав, наверное, Давид, который постоянно твердит, что такого человека, будь он хоть сто раз братом, любить невозможно…
Зато как добр, как благожелателен к ним король Франции!.. Они с удовольствием устроили пиршество в его честь, обильные яства для которого готовили французские повара из французских припасов, но все равно Филипп благодарил Давида и Джоанну за истинно шотландское гостеприимство, достойное королевской семьи, и часто поднимал бокал в их честь.
— Кто знает, — говорил он, — возможно, в один прекрасный день мы соберем здесь войско и отвоюем вашу Шотландию… И что тогда вы сделаете, мои молодые друзья? О, я знаю, что… Вы отблагодарите меня и Францию и принесете присягу в верности французскому королю. Ведь так?
— Конечно! — простодушно подтвердил Давид.
— Это обещание, мой друг?
— Разумеется, сир.
— И тогда ваша Шотландия станет леном [9] Франции и будет под моим покровительством. Что может быть лучше для судьбы обоих королевств? Вы думаете так же?
Давид, который больше всего хотел сейчас лишь спать, согласно кивнул.
Король поднял бокал.
— Друзья! — возгласил он, обращаясь ко всем гостям. — Сегодня мой добрый друг, шотландский король, сделал меня счастливым. Только что в вашем присутствии он торжественно заявил, что Шотландия является леном Франции. Выпьем за это, друзья!
Гости много пили и много говорили.
На прощание король Филипп снова расцеловал Давида и Джоанну.
— Ну вот, — сказал он, — можно считать, мы прилюдно скрепили наш договор печатями.
* * *Филиппа неохотно согласилась остаться в замке Бамборо, когда Эдуарду настала пора отправиться к Бервику. Необходимо было начать осаду замка, предстояла тяжелая битва, и пребывание вблизи от Бервика могло оказаться для королевы опасным. Однако она заявила Эдуарду, что хочет быть там, где он.