Джоанна впервые увидела, как живут обыкновенные люди, и ей было очень любопытно.
Глубокой ночью мать разбудила ее, схватила в охапку и выбежала вместе с ней из горящего дома. Вокруг все было в огне и дыму, Джоанна задыхалась и кашляла. Отец, к счастью, был рядом с ними. А дом, любезно отданный в их распоряжение, вскоре превратился в груду дымящихся развалин.
Из темноты вышли несколько человек в надвинутых на лицо капюшонах и приблизились к королевскому семейству. Это были монахи и аббат из местного монастыря. Они пригласили короля и его свиту провести остаток ночи, а если потребуется, то и несколько дней в монастыре святого Михаила, куда те с благодарностью отправились.
Для Джоанны эта ночь была как продолжительный сон, временами страшный, временами увлекательный. Филиппе было до глубины души жаль гостеприимного хозяина и его жену, которые лишились жилища по вине гостей, чьи слуги неумеренно и небрежно пользовались огнем. Король Эдуард успокоил ее, сказав, что возместит погорельцам убытки с лихвой, чтобы эти достойные люди построили себе новый дом, еще лучше, чем прежний. Он не хотел, чтобы беременная Филиппа ехала с ними, но не смог устоять против ее желания во что бы то ни стало проводить Джоанну, а теперь был удручен тем, что ей пришлось перенести такое потрясение.
Несколько дней они отдыхали в Антверпене — осматривали город, многочисленные церкви, совершили плавание по реке Шельде, — и страшная ночь постепенно уходила в прошлое.
Эдуард ни на минуту не забывал о главной цели — найти побольше надежных союзников — и потому был огорчен, прослышав, что Людовик Баварский колеблется и склоняется к тому, чтобы поддержать короля Филиппа, а не его.
— Мне нужно обязательно увидеть Людовика и поговорить с глазу на глаз, — сказал он Филиппе. — А потом я отвезу Джоанну в Австрию. Ты же оставайся здесь, дорогая, и ожидай меня. В твоем положении лишние поездки ни к чему.
— Я поеду с вами, — упрямо возразила Филиппа.
— Но для тебя опасны все эти переезды! И мало ли что может случиться. Я так боялся во время пожара потерять вас обеих… К тому же ты должна прежде всего помышлять о будущем ребенке. Только о нем.
С этим Филиппа не могла не согласиться. Она подумала и сказала, что, возможно, для Джоанны будет даже немного легче, если она простится сначала с одним из родителей, а через какое-то время с другим, но не с обоими сразу. И еще одно пришло ей в голову:
— Я напишу сестре Маргарет, попрошу ее присматривать за Джоанной.
Эдуард одобрил это: ведь Маргарет, став женой Людовика Баварского, находилась на той же земле, где суждено теперь быть его младшей дочери, — Австрия была составной частью империи Людовика.
Материнское сердце Филиппы немного успокоилось. Они с Эдуардом решили, что доедут вместе до городка Херентале, где проведут ночь, после чего Эдуард с дочерью продолжат путь, а королева вернется в Антверпен и будет ждать там возвращения Эдуарда и появления на свет младенца, ибо сроки уже подходили.
В Херентале состоялось прощание Филиппы с дочерью. Джоанна приникла к ней, обняла и никак не хотела отпускать, а та с трудом сдерживала слезы.
— Любовь моя, — говорила она дрожащим голосом, — с тобой остается твой отец. Вы еще долго будете вместе. А потом… потом… Будь умницей и мужественной девочкой. Ты привыкнешь… Все привыкают… Я буду о тебе думать каждый день, каждый час и молиться о твоем благополучии. Верю, ты обретешь счастье в новой стране. Там с тобой будет… недалеко от тебя… твоя тетя Маргарет. Она присмотрит за тобой, поможет… Помнишь, я рассказывала тебе о ней?
Джоанна молча кивала, Эдуард поднял ее на руки и поцеловал.
— Мы никогда не забудем тебя, — сказал он, — и не дадим в обиду… Идем!
Филиппа долго смотрела вслед удаляющейся кавалькаде во главе с королем, навсегда увозившей от нее дочь.
Полная печали, она вернулась в Антверпен с отрядом рыцарей и придворными.
* * *По малости лет Джоанна опять забыла, куда они держат путь и зачем, и наслаждалась путешествием, временами даже чувствуя себя счастливой. Разве не счастье скакать рядом с отцом, таким красивым, величественным, скакать на маленькой лошади и глядеть на прекрасные цветы, кусты и деревья, на поля и рощи? И разве не приятно видеть, с каким вниманием и почтением все относятся к ней только оттого, что она дочь этого человека? А как великолепно выглядят все шестьдесят шесть лучников, которые сопровождают их, не считая придворных и слуг!