Юный король возглавил немалое войско, чтобы тоже быть готовым к боевым действиям, если переговоры зайдут в тупик.
Вместе с ним отправились в путь Изабелла с Мортимером, а также одиннадцатилетний брат Джон и обе сестры — девятилетняя Элинор и шестилетняя Джоанна. Они остановятся в Йорке, а Эдуард во главе армии подойдет к границе и, возможно, даже вступит на землю Шотландии.
К Эдуарду присоединился еще один верный человек — восторженный рыцарь сэр Джон Эно, младший брат того самого графа Эно, который пожалел королеву Изабеллу, когда французский король выдворил ее, родную сестру, из своей страны. Граф Эно предоставил тогда ей и ее сыну убежище в замке Валенсьен и, снизойдя к просьбам своего брата Джона, даже дал денег, чтобы Мортимер мог собрать войско для вторжения в Англию.
Впрочем, главную роль в том, что он оказал денежную поддержку королеве Изабелле, вероятней всего, сыграла их договоренность о будущей женитьбе Эдуарда на одной из дочерей графа. Свое соглашение они держали в тайне, хотя если бы молодой наследник английского престола узнал тогда об этом, то ощутил бы удовлетворение и радость: лишь во владениях гостеприимного графа Эно смогли они почувствовать себя в безопасности, после того как были унижены при французском дворе и изгнаны как нежеланные гости.
Особенно хорошо было там Эдуарду: он подружился с дочерями графа. Одна из них, Филиппа, была ему милей всех. Высокая кареглазая девушка с каштановыми волосами, белокожая и румяная, держалась просто и естественно. Этого так недоставало тем юным созданиям, которых Эдуард видел при французском дворе! К тому же Филиппа была умна. Удовольствие, которое он испытывал от ее общества, возможно, усиливалось еще и тем, что девушка чуть ли не с первой минуты знакомства не скрывала восхищения им. А когда он уезжал от них, Филиппа удивила многих присутствующих, залившись слезами и с трудом выговорив необходимые слова прощания. Но он и сам не без усилия сдерживал слезы. Поэтому, когда Эдуард узнал, на каких условиях их ссудили деньгами, он поставил свое условие: если дело дойдет до выбора невесты, ею должна стать только Филиппа.
Его охватывало волнение, когда он начинал думать о Филиппе и о своей скорой женитьбе. Что с того, что ему четырнадцать, а ей и того меньше, — возраст для них не помеха. Он знал, что и она думает так же и готова к супружеской жизни… О, как славно будет предложить ей английскую корону, когда он с победой вернется из похода в Шотландию! Когда все признают его настоящим королем!
Но почти каждый раз, когда он думал об этом, мысли его возвращались к отцу: правда ли, что он подписал отречение добровольно? Действительно ли он предпочитает легкую, беззаботную жизнь в замке Кенилуорт у графа Ланкастера, кузена, тяжкой, но почетной доле правителя страны?
Хотя зачем сомневаться и терзать себя понапрасну? Ведь отец всегда был не таким, как другие, — слишком далеким от государственных дел, занятым собой и своими удовольствиями. Мать постоянно твердила сыну, что отец плохо правит страной, что его уход от дел будет благом для Англии и подданных. Нет никаких оснований не верить матери, а значит, все хорошо и будет еще лучше, когда к нему приедет Филиппа и займет место рядом с ним на троне.
Да, решено: как только закончатся дела с шотландцами, он сразу же будет настаивать на приезде Филиппы и безотлагательном бракосочетании.
Прибытие в Йорк сэра Джона Эно было по душе королю и его матери: он — дядя Филиппы и привел с собой много воинов для пополнения английской армии. А кроме того, Изабелла знала — безошибочно чувствовала, — что этот смелый рыцарь влюбился в нее с той самой минуты, когда впервые увидел ее в замке Валенсьен у своего брата.
Эдуард, зайдя в покои матери, опять застал там Роджера Мортимера. Неужели он теперь никогда не сможет поговорить с ней с глазу на глаз?
— Мой драгоценный сын! — Королева-мать обняла его. — Как хорошо, что сюда прибыли воины из Эно, не так ли?
— Я уже приветствовал их, матушка.
— Все они наши друзья, — вмешался Мортимер.
Эдуард внутренне поморщился, подумав, что этот человек — по сути слуга — начинает вести себя как член королевской семьи. Однако мать явно была иного мнения, и Эдуард не знал, нужно ли в таком случае подчеркивать неприязненное отношение к Мортимеру.
— Конечно, друзья, а кто же еще? — произнес он несколько надменно. — Граф Эно еще раньше подтвердил это своим гостеприимством.
— Именно тогда, когда оно было нам так необходимо, — заметила Изабелла. — И сейчас я намереваюсь ответить тем же сэру Джону, пригласив его к нам в замок на пиршество.
Юный Эдуард слегка наклонил голову, как бы выказывая одобрение. Конечно, мать не должна испрашивать у него позволения для таких вещей, но ведь он король, хотя во многом пока еще направляемый этими людьми. Но только пока!.. И если от матери это еще можно стерпеть, то, когда вмешивается Мортимер — а тот вмешивается все время, кивает головой, поддакивает, — тогда это уже невыносимо. Однако Эдуард чувствует, что не следует говорить на эту тему с матерью: время еще не наступило… У самой же матери, лишь только она упомянет имя этого человека, сразу меняется голос, в нем звучат восхищение, упоение, восторг… Но, с другой стороны, почему бы и нет? Ведь Мортимер был рядом с ней в самое тяжелое, даже опасное для нее время.
Опять заговорил Роджер де Мортимер:
— Сэр Джон расположится в аббатстве вместе со своими людьми. Это хорошо, что они не станут соприкасаться с английским войском.
Эдуард удивленно взглянул на него, и мать объяснила: — Уже бывали стычки англичан с фламандцами. Те не во всем похожи на наших воинов, и это вызывает насмешки, ссоры. Видно, уж так устроены люди, что не терпят никого, кто от них хоть чем-то отличается.
— Как глупо, — сказал Эдуард.
Мортимер позволил себе снисходительно улыбнуться.
— Вы правы, милорд, но глупостей, увы, не так уж мало на свете.
«Этим он как бы намекает, — подумал юный король, — что мне еще нужно многому учиться. Что ж, тут он, пожалуй, прав».
— Где будет пиршество? — обратился он к матери.
— В обители у монахов-францисканцев. Граф Марч и я сочли это место наилучшим.
Граф Марч! Да он всего-навсего обыкновенный барон из дальнего уголка страны, этот Роджер де Мортимер! А графом стал после того, как сумел сбежать из Тауэра, куда был заточен отцом Эдуарда. Мортимер уплыл во Францию, где к нему присоединилась королева Изабелла, ну а примерно через год они оказались во фламандском графстве Эно, откуда, получив помощь, вернулись с войском в Англию, пригрозили отцу Эдуарда, и вот теперь он, юноша, — король, а его отец — просто гость в замке Кенилуорт… Но что бы все это значило?.. К чему могло привести?.. Молодой король этого не знал и не мог не тревожиться.
— Значит, сэру Джону уже отправлено приглашение? — спросил он.
— Конечно, — ответила мать. — Он принял его с восторгом.
— А не было бы правильней, если бы приглашение исходило от меня? — медленно произнес Эдуард.
— Милорд! — вскричал Мортимер, изобразив чрезмерное негодование. — Но как вы могли усомниться? Конечно, оно было от вашего имени!
— Однако я почему-то ничего не знал о нем.
— Такой пустяк, милорд, не заслуживает внимания короля, — тем же негодующим тоном объяснил Мортимер.
И опять эта снисходительная улыбка.
— У тебя есть возражения, Эдуард? — Мать дотронулась до его рукава.
— О нет… я просто…
Он поочередно смерил взглядом обоих. На лицах у них была написана только забота. Только внимание. Впрочем, он не был уверен в этом. О, как ему хотелось поскорее стать взрослым!
Спокойно и тихо он сказал:
— Я буду рад приветствовать сэра Джона и его людей в обители францисканцев.