— Послушай, Уолтер, — раздраженно проговорил король, — долго ты будешь призывать к жалости в отношении тех, кто столько высосал из нашего королевства денег и всего прочего?
— Я буду призывать, — отвечал тот, — чтобы вы уняли вашу злость, милорд, и подумали о том, какое решение лучше и полезней для этого самого королевства.
Опять король замолчал.
— Хорошо, — сказал он потом. — Я не отдам приказа об уничтожении жителей.
На лице Манни отразилось удовлетворение.
— Но я велю другое, — снова заговорил король. — Ты, Уолтер, пойдешь на рыночную площадь города и узнаешь имена шестерых самых уважаемых граждан. Кто возглавлял все их сопротивление нам. И передашь мое повеление, чтобы немедленно явились ко мне с непокрытыми головами, босые, с веревками вокруг шеи. Они должны вручить мне ключи от города, и, когда это сделают, я велю их повесить на городской стене, чтобы все запомнили, как опасно и глупо сопротивляться мне. Иди, Уолтер!
Тот понял, что бесполезно продолжать разговор с королем на эту тему, и удалился. Хорошо и то, что Эдуард остановился всего на шести жертвах вместо всех жителей города. Сейчас он не может ни о чем думать, кроме как о тех потерях в деньгах, что понес, а потому дальнейший разговор ни к чему хорошему не приведет.
Сэр Манни в точности выполнил приказ короля и объявил во всеуслышание на рыночной площади об условиях сдачи города и наказании за строптивость. Упомянул и о том, какую кару король хотел назначить до этого.
Его слова вызвали в толпе волнение и ропот ужаса, но вскоре вперед вышел самый богатый торговец в городе Юстас де Сен-Пьер. К нему тотчас присоединился его сын.
— Отец, — сказал он, — если ты идешь, то и я с тобой!
Напрасно пытался тот отговорить юношу; пока он это делал, к ним подошли еще четверо жителей.
— Шесть человек, друзья, — сказал Юстас, — не такая большая цена, когда речь идет о целом городе. Если мы не принесем в жертву себя, английский король казнит всех без исключения. Я делаю это по доброй воле и умру с надеждой, что милосердный Господь простит мне мое самопожертвование ради блага ближних.
В толпе воцарилось молчание, и в этой скорбной тишине шестеро граждан, взяв ключи от города, направились к воротам в крепостной стене, возле которых их ожидал сэр Уолтер Манни.
Они уже выходили из города, когда раздались крики женщин, обращенные к Уолтеру:
— Господин, спасите наших мужей! Упросите короля проявить милосердие!..
— Именно это я и хочу сделать, добрые женщины, — отвечал им тот.
Король Эдуард велел собрать как можно больше людей, которые присутствовали бы при вручении ему ключей от города. Он пожелал сделать из этого впечатляющее зрелище, которое надолго запомнилось бы всем. Поэтому был наскоро сооружен и покрыт богатой золотой материей трон, и король восседал на нем в блестящем дорогом одеянии.
Рядом с ним были королева, Черный Принц, придворные дамы из окружения Филиппы и Изабеллы.
Шестеро изможденных горожан, изнуренных голодом, являли собой резкую противоположность королевской семье, придворным и сытым стражникам.
Вошедшие пали на колени перед королем и передали ему ключи от города.
От лица всех шестерых заговорил Юстас де Сен-Пьер:
— Благородный король, мы здесь в полном вашем распоряжении и зависим от вашей воли и желания. И мы добровольно пришли во имя спасения остальных граждан нашего многострадального города, которые долгие месяцы жили в муках и терзаниях. Я прошу лишь об одном — проявить в этот день высокое благородство вашей натуры.
Полная тишина царила вокруг. Все молчали, глубоко тронутые словами и видом несчастных, чьи страдания были написаны на их лицах и придавали им гордый и достойный вид, несмотря на жалкое положение, в котором они пребывали. В эти минуты они выглядели величественнее самого короля, хотя были босы, в жалких одеждах и в волосах у них не сверкала золотая корона.
Эдуард, нахмурившись, смотрел на них, в голове у него билась мысль, съедавшая его уже давным-давно, — мысль о том, какие огромные затраты и потери понесли его армия и Англия за время осады этого упрямого города. Не только в деньгах. Вторжение шотландцев — правда, закончившееся пленением их короля — тоже результат длительного пребывания Эдуарда с его войском под стенами Кале.
Нет, он не простит их, и эти шестеро заплатят жизнью за его, Эдуарда, тяжкие дни и бессонные ночи.
— Взять их и отрубить головы! — вскричал он.
Сэр Манни негромко проговорил:
— Милорд, проявите сострадание и милосердие к этим людям, и вам воздастся сторицей.
— Помолчите, Уолтер, — процедил сквозь зубы король. — Иначе я поступить не могу. Пошли за палачом, — добавил он громче. — Тотчас же!..
И тут Филиппа поднялась с места и, подойдя к королю, опустилась перед ним на колени.
— Милорд, — сказала она прерывающимся от волнения голосом, — я приехала сюда к вам по бурному морю, подвергая опасности и себя, и нашу драгоценную дочь, и я жила здесь, в военном лагере, ни словом не упоминая о каких бы то ни было неудобствах и ничего не прося у вас. Но теперь я прошу: ради любви к Сыну нашей Пресвятой Девы и в доказательство вашего расположения ко мне помилуйте этих людей!
Король пристально смотрел на нее и не произносил ни слова. Увидев, как слезы текут по ее лицу, он почувствовал, что внутри у него что-то дрогнуло. Он ласково произнес:
— Встаньте, Филиппа. Вам не следовало здесь находиться в эти дни… Но вы не знаете, — уже совсем другим тоном добавил он, — чего стоило нам всем упрямство жителей Кале. И поэтому у меня нет к ним снисхождения!
— Милорд, — повторила Филиппа, — я говорила о любви. Если вы еще питаете ее к супруге вашей, то выполните ее просьбу — отдайте ей этих горожан. Это будет знаком вашего расположения.
— Вам нужен от меня знак, миледи? Вы не уверены в моей любви?
Она подняла на него глаза и молча кивнула.
Губы у него дрожали, когда он сказал:
— Вы загнали меня в угол, миледи, и мне ничего не остается, как согласиться на вашу просьбу. Но, видит Бог, я делаю это против моего желания… Возьмите этих людей! Отдаю их вам.
Воцарившаяся тишина не нарушилась ни единым звуком. Филиппа поцеловала руку короля и только тогда поднялась с колен. Подойдя к шестерым мужчинам, она велела страже снять с них веревки и затем провести их в покои и там накормить и достойно одеть.
Также она пожелала наградить их чем-либо ценным за мужество, после чего отпустила в город, куда они вошли — чтобы продолжать жить — через те же ворота, откуда совсем недавно выходили на мучительную казнь.
Все, кто видел, что произошло в этот день, собственными глазами, слышал собственными ушами, а также те, кому привелось узнать об этом из рассказов других, будут долго, если не всю жизнь, вспоминать эти события и говорить, без конца говорить о них. О шести смелых, мужественных людях, ушедших из города с веревками на шеях навстречу верной смерти и вернувшихся потом живыми и невредимыми, обласканными доброй английской королевой, которая сумела спасти их только благодаря любви, которую к ней питал беспощадный король Англии.
Эдуард на самом-то деле был не так уж недоволен вмешательством Филиппы, даже испытал некоторое облегчение от того, что бесстрашные граждане Кале остались живы. И, лишь только миновал приступ жестокой злобы, он начал думать, как лучше использовать в своих целях создавшееся положение.
Самое главное — город останется у него в руках. И он рассчитывает найти общий язык с его гражданами, которые сейчас должны отвернуться от короля Филиппа: ведь тот бросил их на произвол судьбы, чего они наверняка не простят ему.
Первым делом Эдуард велел доставить в город продовольствие и накормить всех — некоторые, правда, так жадно набросились на пищу, что умерли. Щедрость английского короля помогла ему завоевать сердца многих изголодавшихся горожан.