И я попробовал выманить лисичку из ее "норки". Стал гулять с Русланом по городу и внимательно всматривался в прохожих и машины. Безрезультатно.
- Майкл, а Элис вернется?
- Обязательно, малыш. Я найду ее, поговорю и она вернется. Ты соскучился?
- Не знаю. Просто она очень похожа на маму. По маме я скучаю, - вздохнул мальчик.
- Почему ты не веришь, что Элис и есть твоя мама? Разве ты не знаешь, что имя можно поменять?
- Знаю. Мне очень хочется поверить. Она выглядит как мама, говорит, смотрит, обнимает...но, она не мама.
- Почему?
- Не знаю. Просто она не мама. Мама умерла.
Этот разговор состоялся четыре месяца назад. Через полтора месяца после того, как Леди исчезла. Я раз за разом прокручивал в голове этот разговор и никак не мог понять, что меня в нем смущает. А потом позвонил знакомому доктору и у меня глаза на лоб полезли, когда он высказал дикою идею о том, что парня просто загипнотизировали.
- Разве можно внушить ребенку, что его мама умерла?
- Ребенку даже проще.
- Почему установка не слетела, когда он увидел маму?
- Значит сделали все грамотно. У него нет противоречий и он не ставит под сомнение смерть матери.
- Черт! Док, а исправить это можно?
- Можно. Я знаю одного специалиста. Только он с детьми не работает.
- Любые деньги.
- Я перезвоню.
Через неделю я отвел Руслана к психиатру и забрал сына Элис. Он расплакался и потребовал отвезти его к маме. Дашка рыдала от счастья, а я с удвоенной силой стал искать Леди.
Квартиру у знакомых она не снимала, аська и агент молчат, деньги ей будто и не нужны, все больницы я обошел лично...все? Есть же еще частные клиники! Только в них мне никто не предоставит информацию о пациентах. Ни за какие деньги. То есть руководство не предоставит. А если обратиться к младшим сотрудникам? Те же уборщицы знают всех обитателей больницы! Сколько бы им не платили, а деньги лишними не бывают.
В городе оказалось всего пять частных клиник. Элис в них не было. Ну, не пластическую же операцию она сделала! Меня будто ударили. Город маленький и здесь всего одна клиника пластической хирургии. Чем черт не шутит? По крайней мере буду знать как она теперь выглядит!
Я был в шоке, когда узнал, что Элис не только не сменила внешность, но до сих пор лежит в палате на втором этаже.
Я сомневался, что она захочет меня слушать, так что взял с собой Руслана. Его она не прогонит, а когда поймет, что сын снова ее признает...это не лишено было смысла.
В клинику пробрался ночью. С ребенком это оказалось очень сложно, но где наша не пропадала? Через час я остановился перед нужной дверью. Тихонечко ее приоткрыл и впустил туда Руса. Сам заходить не стал. Боялся, что тут же ее придушу. Это же надо было додуматься! Спрятаться в двух кварталах от дома в клинике пластической хирургии! Идиотка!
Через пол часа Руслан вышел.
- Я здесь подожду, - тихо сказал он.
Я ничего не понял, но зашел в палату и тихо прикрыл за собой дверь. Элис стояла у окна спиной ко мне. Я сделал к ней шаг, собираясь обнять, но она глянула на меня через плечо и сказала:
- Не подходи, - я замер. - как ты его уговорил?
- Я его не уговаривал, - пожал я плечами и рассказал в чем было дело. Элис так и не повернулась, продолжая смотреть в окно. Она сильно похудела за эти пол года, превратившись в ходячий скелет. - Можно я тебя обниму?
- Нет, - коротко ответила она. - Спасибо за Руса, но ты зря старался. Было бы лучше, если бы он так и считал меня мертвой. Терять мать дважды - это слишком жестко, - в ее голосе зазвучали слезы.
- Что ты несешь? Что значит терять?! Ты у него есть и я не позволю тебе опять сбежать! Если будет нужно, то я... - она повернулась и слова застряли у меня в горле.
- Что ты? - с горькой иронией спросила она. - Вытащишь меня с того света?! Уходи, Майкл. Я устала и хочу спать... - она махнула рукой и сделала шаг к постели.
Я не выдержал и, в два шага покрыв расстояние между нами, обнял свою малышку.
- Глупенькая! Разве от этого умирают?
- Да, Майкл, умирают и чаще, чем ты думаешь.
- Можно я на несколько минут перестану быть твоим хирургом и стану просто мужчиной? - спросил Березин после осмотра. Я кивнула. - Элис, ты идиотка? Или прикидываешься? Ты хоть понимаешь, что спасти вас обоих почти невозможно? Если сделать операцию по пересадке кожи - это убьет ребенка. Если ждать, пока плод сформируется, ты лопнешь с учетом тенденции предыдущей беременности и габаритов отца ребенка. Если начать колоть препараты замедляющие развитие плода, неизвестно какую зверушку ты родишь! Проще сделать аборт...
- Нет, - перебила я. Он уставился на меня, ожидая пояснений. - Я была у гинеколога. Даже миниаборт сделает меня бесплодной. Слишком слабые сосуды, а плацента уже приросла к матке. Понадобится чистка, а это убьет меня как женщину со стопроцентной вероятностью.
- Элис, у женщин два яичника...
- У меня уже один. Виктор Николаевич, просто сделайте все возможное чтобы этот ребенок выжил и отдайте его отцу.
Мужчина потер лицо руками, покачал головой, а потом взглянул на меня с укором.
- А его ты спросила? Что думает по этому поводу отец ребенка?
- А какая разница? Попросит оставить ребенка - убьет меня, а я не хочу чтобы он страдал из-за того, что подписал мне смертный приговор. Выберет аборт и фактически заставит меня убить ребенка. А его ребенок имеет право на жизнь.
- Тебе не кажется, что это просто изощренная форма суицида? - пустил он в ход тяжелую артиллерию.
- Не кажется. Я точно знаю, что это самоубийство, но мне проще думать, что это самопожертвование.
- Ты не передумаешь? - устало вздохнул он. - Чтобы я не говорил? - я покачала головой и через пол часа оказалась в палате.
Первые три месяца оказались самыми легкими, не смотря на зверский токсикоз. Меня рвало почти круглосуточно. Я даже спала с уткой в обнимку и ни черта не ела, только воду пила, чтобы было чем блевать. Все это время меня мазали кремами и маслами, увеличивая эластичность кожи, но к концу первого триместра появились первые растяжки. Пока безболезненные, но я отлично помню ощущение лопающейся кожи и дикий зуд, который этому сопутствует. А еще помню, что чесать нельзя ни в коем случае, иначе кожа потрескается еще сильнее.
Еще через месяц я начала просто выть от желания расчесать живот, а во сне себя не контролировала и к утру живот покрывался поперечными красными полосами. Мне выдали толстые мягкие рукавицы, а ночью в моей палате дежурила девушка, которая следила, чтобы я не чесалась во сне. Сначала пробовали пристегивать меня к постели, но быстро отказались от этой идеи, когда я за два дня изорвала запястья в кровь.
На пятом месяце токсикоз решили смягчить и почти весь день я лежала под капельницами. Чтобы поддержать организм хоть как-то, мне еще и глюкозу кололи. Вот ею меня и рвало. Ненавижу этот сладковато-горький привкус во рту! Еще и пена эта. Брр! Жизнь - говно, а жрать пришлось. Точнее, выблевывать большую ее часть.
В середине второго триместра токсикоз кончился, но стало только хуже. Я все время дико хотела есть, а нельзя. Стакан молока или сока в день и пол килограмма яблок - вот и вся пища, позволенная мне. Еще воду можно в неограниченных количествах и виноград зеленый. Ребенок начал толкаться. На животе проступили синяки, ребра болели нещадно и легче не становилось. УЗИ показало, что вес плода не дотягивает и до двух килограмм и это хорошо. Вот только пол определить не удалось. Ребенок усиленно прятался от аппарата. Решили ждать до последнего. Березин что-то объяснял про сроки на которых чаще выживают мальчики и девочки, но я ни черта не усвоила, потому что хотелось чесаться, жрать и сдохнуть от боли одновременно.