Я отправила к нему Уилсона сказать, что мне бы хотелось, прежде чем он уедет, с ним переговорить. Он явился незамедлительно. Вид у него был не столь рассерженный, как после нашей последней беседы. Он был, казалось, искренне удивлен, что я его вызвала, и выражение его лица было такое, словно он одновременно испытывает, и желание и страх пойти мне навстречу.
Если мое выражение лица соответствовало поставленной цели, то оно было сдержанным и достойным - и в то же время задумчивым: пусть знает, что меня что-то гнетет. "Прошу прощения, сэр, что позволила себе послать за вами, начала я, - но, узнав о вашем намерении сегодня же покинуть этот дом, я сочла своим долгом просить вас ни в коем случае не сокращать из-за меня свое пребывание здесь. Я прекрасно понимаю: после того что между нами произошло, нам не пристало дольше оставаться под одной крышей. Столь решительная и бесповоротная перемена в наших еще совсем недавно доверительных, дружеских отношениях непременно превратит всякое дальнейшее общение в тяжкую пытку, и ваше решение покинуть Черчилл в полной мере соответствует как возникшей ситуации, так и сильным чувствам, столь вам свойственным. Вместе с тем я не могу допустить, чтобы из-за меня вы жертвовали собой и расстались с родственниками, к которым так привязаны и которыми так любимы. Мое пребывание здесь не может доставить мистеру и миссис Вернон того удовольствия, какое доставляет ваше общество, вдобавок визит мой и без того затянулся. Поэтому мой отъезд, который в любом случае не заставил бы себя долго ждать, можно с легкостью ускорить, тем более что мне, поверьте, очень бы не хотелось способствовать разладу в столь дружной и любящей семье. Куда поеду я, безразлично всем остальным и несущественно для меня самой, вы же одинаково значимы для всех ваших близких". Этими словами я завершила свою речь, которая, смею надеяться, вам понравится.
Воздействие этого монолога на Реджинальда оправдало мои ожидания: оно было столь же благоприятным, сколь и незамедлительным. О, с каким восторгом наблюдала я за тем, как меняется выражение его лица, какая отчаянная борьба происходит между возвращающейся нежностью и остатками недовольства. Хорошо иметь дело с человеком, обладающим столь переменчивыми чувствами; нет, я вовсе ему не завидую, я ни за что не согласилась бы обладать ими сама, но подобная восприимчивость очень удобна, когда хочешь играть страстями другого. А ведь тот самый Реджинальд, который сразу же, стоило произнести всего несколько слов, мне полностью покорился, сделавшись еще более послушным, сговорчивым, преданным, чем прежде, мог бы, преисполненный гнева и гордыни, не пожелав даже выслушать мои объяснения, уйти, хлопнув дверью!
Хоть он и посрамлен, я не могу простить ему его гордыни; быть может, мне следовало бы наказать его, расставшись с ним сразу после нашего примирения, либо женив его на себе и терзая всю оставшуюся жизнь. Впрочем, подобные меры слишком жестоки и требуют длительных раздумий. В настоящее же время мысли мои заняты другим. Сделать мне предстоит немало. Я должна наказать Фредерику, причем наказать примерно, за ее обращение к Реджинальду; я должна наказать Реджинальда за то, что на ее просьбу он откликнулся с такой горячностью, да и за все остальное тоже. Я должна досадить своей невестке, всем своим видом и поведением торжествующей победу после отъезда сэра Джеймса, - этим злополучным дурнем я вынуждена была пожертвовать, дабы вернуть себе Реджинальда - и наконец, я должна расквитаться за все то унижение, какое испытала в эти дни. На этот счет у меня есть различные соображения. Кроме того, каковы бы ни были мои дальнейшие планы, я намереваюсь в самом скором времени оказаться в Лондоне, ведь это самое благоприятное поле деятельности, чем бы я ни занималась. В любом случае Ваше общество и столичные развлечения вознаградят меня за муки, что уже больше двух месяцев я вынуждена терпеть в Черчилле.
Не в моем характере, раз уж я задалась этой целью, отказаться от мысли выдать дочь замуж за сэра Джеймса. Хотелось бы услышать Ваше мнение по этому поводу. Вы ведь знаете, уступчивость и сговорчивость, так ценимые многими, не те черты, какими я бы хотела обладать, да и причудам Фредерики, которые идут вразрез с мнением ее матери, равно как и ее праздному увлечению Реджинальдом, потворствовать не следует. Мой долг - развеять весь этот романтический вздор, а потому, принимая во внимание все вышесказанное, мне надлежит доставить ее в Лондон и незамедлительно выдать замуж за сэра Джеймса.
Когда же я настою на своем, можно будет гордиться хорошими отношениями с Реджинальдом. В настоящий же момент гордиться решительно нечем: хоть он по-прежнему в моей власти, я уступила в вопросе, из-за которого и вышла наша размолвка, а потому, даже если я и одержала победу, победа эта весьма сомнительна.
Сообщите мне Ваше мнение обо всем этом, моя дорогая Алисия, и дайте мне знать, можете ли Вы снять мне сносное жилье неподалеку от Вас.
Преданная Вам
С. Вернон.
Письмо двадцать шестое
Миссис Джонсон - леди Сьюзен
Эдвард-стрит
Я рада, что Вы ждете моего совета. Вот он: не теряя времени даром, приезжайте в Лондон, Фредерику же с собой не берите. Было бы куда разумнее упрочить собственное положение в обществе, выйдя замуж за мистера де Курси, чем вызывать раздражение у него и у всех членов семьи стремлением выдать Фредерику за сэра Джеймса. Вам следует больше думать о себе и меньше о своей дочери. Она не прибавит Вам уважения в свете, и в Черчилле, у Вернонов, мне кажется, ей самое место; вы же созданы для общества, и нелепо обрекать себя на жизнь вне его. А потому предоставьте Фредерике мучиться угрызениями совести за те страдания, которые она Вам причинила; пусть терзается от неразделенной любви, Вы же не мешкая отправляйтесь в Лондон.