— За кого‑то меня принимаешь? — наигранно возмутилась я.
— За ту, которую не остановят никакие преграды на пути к цели.
И он был прав. Я достану Розеншаля, но сначала — хинэ.
Иттан уснул первым, а я доела последний кусочек сыра, скривившись от солоноватости, и заплетающимися ногами поплелась в комнату. Впервые за много лет резерв был переполнен, и кровоточащая рана внутри груди начинала заживать. Только вот это была не моя сила — она принадлежала мальчику и, как платье с чужого плеча, жала, натирала, не приживалась. Гноилась внутри меня, текла сукровицей. Её надо было выпустить, иначе бы гной расползся по крови.
В комнате я взмахом подняла со стола стопку бумаг — те взметнулись к потолку и плавно опустились на пол. Закружилась по спальне, а пятки высекали снопы искр. Глаза потемнели, руна на запястье оледенела. Я бы расхохоталась что истинная ведьма, но предпочла помалкивать, чтобы не выдать себя. К трем часам после полуночи приобретенная сила исчерпалась полностью. Я упала на кровать и, раскинув руки, заснула сном младенца.
В саду, некогда цветущим буйным цветом, поселилась промозглая осень, и листва опала к ногам коричневым ковром. Деревья, голые, черные, напоминали обгоревшие скелеты. Я коснулась шипа увядшей розы, надавила. По подушечке пальца поползла кровавая капелька.
Он опять подкрался незаметно. Укрыл обнаженные плечи курткой, пропахшей дымом.
— Пианистка, колдунья… Сколько же тайн ты хранишь, моя леди?
И не разобрать, чего в голосе было больше: насмешки или неподдельного уважения. Его ладонь накрыла мою.
Я без стеснения обернулась, позволила себе легкую ухмылку.
— Столько, чтобы никогда не перестать тебя удивлять.
По тонким губам скользнула тень улыбки. Мы стояли друг напротив друга, и я едва доставала ему до подбородка. Взгляд глаза в глаза, учащенное сердцебиение. Не знаю, как ему, а мне до слез хотелось сказать нечто важное, что застряло посреди горла костью. Признаться, я тоже соскучилась. Но не по настоящему Траушу, а по тому мороку, что навещал меня во снах.
— Необязательно убивать звереныша, — как бы невзначай заговорил Трауш, коснувшись моего пальца и растерев по коже алую каплю. — Он — часть наших земель, так приручи же его как истинная повелительница.
— Объясни, что нужно делать.
— Нет, ты всему научишься сама.
— Не научусь, — поспорила я. — Буквально вчера я читала про хинэ и про то, как ваши загонщики потеряли над ними контроль.
Трауш фыркнул.
— Ты веришь всему написанному, а, моя леди? У тебя непременно получится. Ты сильнее многих.
Я прильнула к груди лорда, и тот крепко прижал меня к себе, укрывая от всего на свете.
— Как ты? — спросила от волнения тоненьким голосочком и, застеснявшись собственной слабости, попробовала отшутиться: — Наверное, наслаждаешься последними месяцами свободной жизни?
— Всё хорошо, — внезапно сухо ответил он, отстраняясь.
— Что‑то случилось? — Я силилась разглядеть во вмиг похолодевшем взгляде причину.
— Ничего из того, о чем стоило бы переживать будущей леди Теней.
— Расскажи мне.
«Я ведь твоя будущая жена», — вертелось на языке, но так и не слетело с губ.
Внезапно сад исчез, и перед нами растелилась чернеющая пустота: под ногами бездна, и каждый шаг смертельно опасен.
— Иди, — сказав это, Трауш исчез. Немыслимо, он настолько не желал отвечать на обычный вопрос, что предпочел сбежать!
Я чувствовала: что‑то не так. С ним или с Пограничьем, или с кем‑то близким ему — что‑то произошло или скоро произойдет. И гаже всего было то, что Трауш скрывал правду. Чем же я его так задела? Неужели неуместной колкостью?
Сон кончился, но лорд Теней в нем больше не появился.
Я планировала возобновить поиски утром, да не пришлось. Тварь разыскала меня самостоятельно, и проснулась я от того, что она давила на грудь мохнатой лапой. Её морда, вонючая до невозможности, нависала над моим лицом. С пасти капала слюна.
Поразительно, как легко застать меня врасплох: то юнец с корабля, то монстр в академии, полной магов. Возьму на заметку: не спать, когда поблизости бродит нечто смертельно опасное. Эх, дожить бы до следующей передряги!
Страх сковал тело, тягучий что смола. Я видела в черных зрачках свою погибель. Когти проступили, впились в кожу пятью иглами. Несмотря на теневое происхождение, хинэ была вполне реальной. Только бы она не удумала откусить мне голову.
Туманы обвились вокруг мускулистой шеи. Тварь попыталась стряхнуть их, но те держались крепко. На морде хинэ отразилось задумчивое выражение. Я обхватила обеими руками лапу и, оттянув ее, перекатилась на бок. Спрыгнула с кровати, отбежала к стене, тщетно выискивая что‑нибудь тяжелое, чем можно оглушить тварь. Та застыла в позе готовой к нападению кошки. Глаза опасно сузились.