– Что значит – целительница бессильна? – требовательно спросил Кассиус.
– А то, что местные лекари ничем ей не помогут, – пояснил Сорин, обшаривая глазами комнату.
– А какие тогда помогут? – спросила Тава.
– Те, откуда я родом, – ответил Сорин, не прекращая поисков.
– Хватит говорить загадками, Ренуэлл! – прошипел Кассиус. – Какого дьявола ты ищешь?
Взгляд Сорина остановился на туалетном столике Скарлетт… и лежащем на нем кольце Семирии.
– Вот это, – объявил он, беря кольцо и надевая его себе на палец.
– Кольцо? – удивился Кассиус. – И как оно ей поможет?
– Оно позволит мне помочь ей.
Сорин слегка вздрогнул и глубоко вздохнул, чувствуя, как в жилах, потрескивая, заискрилась магия, которой он не ощущал без малого три года. По телу разлилось тепло. В мгновение ока создав щит из тонкого, почти невидимого пламени, он опоясал им комнату. Тава вскрикнула, Кассиус разразился ругательствами.
– Что ты наделал? – ахнул он.
– Выставил заслон, чтобы другие не сбежались посмотреть, что это вы тут разорались, – спокойно пояснил Сорин.
– Откуда ты родом? – резко спросил Кассиус.
– Сейчас это неважно. Что бы ни случилось, не пытайтесь разбудить ее, пока я не скажу, – велел Сорин.
Отступив к краю кровати, он провел ладонью по руке Скарлетт, забирая в себя ее жар, но дым никуда не делся. Казалось, он сопротивляется его магии. Сорин наклонился, чтобы рассмотреть дым внимательнее, и обнаружил, что он гораздо темнее обычного. Черный, как ночь, скорее тень, чем туман. Ничего подобного ему прежде видеть не доводилось.
Сорин осознавал присутствие Кассиуса с Тавой, которые чуть слышно перешептывались. Впоследствии нужно будет выяснить, кто эта загадочная «она», на которую они постоянно ссылаются. Несколько раз они были близки к тому, чтобы проговориться, но в последний момент всегда спохватывались.
– Кто ты такой? – спросила Тава чуть слышно.
Юная леди, хоть и была тихоней, обладала чертовски острым умом. Окружающие не ценили ее по достоинству. Спокойно наблюдая за происходящим, она была столь же опасна, как и любой солдат.
– Я – фейри, – ответил Сорин, без колебаний признавшись в том, что держал в секрете три года своего пребывания в этих жалких землях. Его внимание было сосредоточено исключительно на лежащей перед ним женщине.
Которая отнюдь не являлась человеком. Она тоже была фейри и, судя по всему, даже не подозревала об этом.
Он был застигнут врасплох, когда увидел ее в первый раз: льдисто-голубые глаза, серебристые волосы, запах моря, углей и жасмина… и чего-то еще, что он не смог определить. Аромат был приглушен. Сорин уловил его в тот вечер, когда встретил Скарлетт в поместье Тинделл. Его обязали присутствовать на ужине, который почтили своим присутствием наследный принц и король. После этого Сорин месяцами наблюдал за ней, когда она оказывалась рядом, что случалось нечасто. Насколько он мог судить, она редко покидала поместье. Она была неприметной и замкнутой, говорила только тогда, когда к ней обращались, и вела себя как скромная леди, что нисколько не соответствовало нраву той женщины, которую он тренировал последний месяц.
С их первого поединка Сорин понял, что Скарлетт не совсем человек. Она была быстрее любого смертного, с которым ему доводилось сражаться как на поле боя, так и вне его. И двигалась с текучей грацией фейри, отличаясь от людей, среди которых он провел последние три года. Муштруя солдат, Сорину часто приходилось сдерживаться, и Скарлетт во время их первого боя поступила так же. Она оказалась лучше, чем он ожидал, даже после того как стал свидетелем ее состязания с Кассиусом. Ее движения были точными и сильными, но отличались от тех, что присущи воинам. Она тренировалась с мастерами другого типа.
Во время второго поединка Сорину пришлось приложить немало усилий. Он намеренно раззадоривал ее, распаляя эмоции до предела, чтобы проверить, не вырвется ли наружу ледяная ярость, которую он увидел в ее пронзительных голубых глазах. И ничего не добился.
Сорин мог поклясться, что кончики ее пальцев покрылись инеем, когда она потребовала отпустить ее лодыжку в тот день в тренировочном бараке, и кожа стала ледяной, под стать голосу. Ее хорошо обучили. Не так хорошо, как мог бы он сам, но для смертной женщины все равно впечатляюще.
Но Скарлетт не была смертной. Только не с ее грацией, ароматом и силой, которую он чувствовал каждый раз, когда она оказывалась рядом.
И не с огнем, который он только что вытянул из ее вен.
Скарлетт продолжала метаться по постели, но не так яростно, как прежде, ведь он забрал из ее тела жар. Оглянувшись, Сорин увидел, что Кассиус обнимает Таву за плечи, успокаивая ее.