— Подождем до утра, — сказала Майкайла решительно, — и будем надеяться, что они своим ураганом сметут хоть сколько-нибудь снега в пропасть.
Она мысленно перечислила свои задачи на следующий день, расставляя все по местам: выяснить, действительно ли там на дворе солнечная батарея, и если да, то расчистить его, чтобы солнце зарядило приборы…
— Я поняла, что мне нужно. Ближайший раздел погодной магии, который надо изучить, — это как сохранить небо безоблачным. Сможешь научить меня?
— Без труда, — заверил Узун.
— Спасибо, — сказала Майкайла. — А теперь я, пожалуй, отправлюсь спать. Спокойной ночи, Узун.
— Спокойной ночи, Майкайла, — ответила арфа, и струны ее машинально начали наигрывать колыбельную. Девочка шагала вниз по лестнице и улыбаясь, слыша позади музыку.
Глава 13
На следующее утро Майкайла первым делом спустилась в кабинет, прихватив с собой шарики, которые ей когда-то дала Харамис. Солнце едва успело взойти.
— Я кое о чем подумала вчера, отправляясь спать, — обратилась она к Узуну. — Пожалуй, можно будет не просить прислугу подыскать мне теплую одежду. Лучше я скажу Файолону, чтобы он привез мне что-нибудь из дома. А если я уже выросла из старых своих костюмов, то всегда найдется что-нибудь с плеча старших братьев и сестер: у экономки полные сундуки такой одежды.
— Госпоже это не понравится, — предупредил Узун.
— Что ей не понравится?
— То что Файолон сюда вернется.
— Ну в таком случае ей следовало бы оставаться дома и пребывать в добром здравии, чтобы высказывать все эти возражения, — вспылила Майкайла. — К тому же она даже не помнит о моем существовании.
— Возможно, теперь уже вспомнила, — с надеждой произнес Узун.
— Потому-то я и взяла с собой эти шарики, — сказала Майкайла. — Мы можем связаться с Файолоном и узнать, как там у нее дела.
— Очень хорошо, — вздохнул оддлинг. — Впрочем, в любом случае я вряд ли смог бы тебе помешать.
— Ты говоришь так, будто я собираюсь заниматься черной магией! Да что, в конце концов, Харамис имеет против Файолона? — Об этом Майкайла думала уже давно, с тех самых пор, как поняла, что волшебница его недолюбливает.
— Он мужского пола.
— Ну и что?
«Вряд ли это убедительное объяснение, — думала Майкайла. — А ведь у Харамис должна быть по-настоящему серьезная причина, чтобы не любить его, хотя я до сих пор понять не могу, в чем она состоит. Он все время вел себя куда корректнее меня, был всегда вежлив и почтителен с нею. Куда уж мне до него!»
— Я серьезно, Майкайла, — ответила арфа. — Думаю, что других причин нет. Дело в том, что единственный человек мужского пола, занимавшийся магией, которого Харамис видела в своей жизни, — это Орогастус. А общаясь с ним, трудно составить приятное впечатление о мужчинах-магах.
— Но это же было почти два столетия тому назад! — возразила Майкайла. — Прошло невообразимо много времени, да и глупо относиться с подобным предубеждением ко всем представителям мужского пола только из-за того, что один из них оказался негодяем!
— Харамис не склонна часто менять свое мнение, — мягко ответил Узун.
— Если бы ты не был так вежлив, тебе надлежало бы назвать ее упрямой как ослица. — Она вздохнула. — Посмотрим, не сообщит ли нам Файолон что-нибудь новое.
На этот раз связаться с Файолоном оказалось несколько труднее, чем обычно, поскольку Майкайле пришлось при этом разбудить его. Наконец сонное лицо мальчика появилось на ее шарике.
— Чего тебе? — пробормотал тот.
— Доброе утро! — отозвалась Майкайла. — Начнем с того, что Узун хочет узнать, как дела у Харамис.
— Надежды докторов, похоже, окрепли, — сказал Файолон, — но все-таки, когда я заходят к ней вчера очень ненадолго, она назвала меня лаборнокским шпионом. Кажется, она снова переживает тот момент своей жизни, когда началось вторжение. Постоянно спрашивает, где Узун, почему он не здесь, не рядом с ней. То есть совершенно очевидно, она не помнит о том, что обратила его в арфу.
— О, как бы мне хотелось быть рядом с ней! — с жаром проговорил оддлинг. — Не кажется ли вам, что если меня как следует упаковать…
— Нет, боюсь, что это невозможно, — ответила Майкайла. — Ни в один из мешков, которыми она пользуется для переправки в долины ниссомов, ты не влезешь. К тому же у тебя такие формы, что привязать тебя на спину ламмергейеров почти невозможно. Да и сама Харамис была бы крайне расстроена, если бы ты при этом получил хоть малейшее повреждение, не говоря уже о том, что в данный момент для нее стало бы просто шоком неожиданно осознать, что ты теперь арфа.
— Пожалуй, ты права, — вздохнул Узун.
— Так, значит, Файолон, — продолжала она с надеждой, — Харамис не помнит ни тебя, ни меня и. пожалуй, некоторое время еще не вспомнит, так?
— Похоже, что так.
— Хорошо, — с удовлетворением сказала Майкайла. — Кто-нибудь другой вряд ли станет тебя разыскивать, если ты предупредишь, что отправляешься в экспедицию.
— А в какую это экспедицию я отправляюсь? — осторожно спросил Файолон.
— Тебе она очень понравится, — пообещала Маикайла. — Все это здание Орогастус построил над несколькими ледяными пещерами, битком набитыми приборами Исчезнувших. Потом он собрал все вещи, что сохранились от их времен, которые только мог найти, и теперь все это хранится в бочках и сундуках на самом нижнем этаже башни, под конюшнями. Это настоящий кладезь знаний!
— Если ты собираешься везде совать свой нос и обследовать всевозможные устройства, что собрал Орогастус, то мне лучше за тобой приглядывать. — Файолон произнес это с большим воодушевлением.