— Теперь я, пожалуй, усну, Узун. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, госпожа, — услышала она в ответ голос арфы, погружаясь в сон. — Приятных сновидений.
На следующее утро Харамис призвала к себе Майкайлу с Файолоном и объявила о намерении отослать юношу сегодня же.
— Но мне потребуется его помощь, — запротестовала Майкайла, — чтобы перенести дух господина Узуна в новое тело. Для одного человека заклинания слишком сложны, а весь обряд очень длинный и замысловатый.
— Новое тело? — переспросила Харамис.
— Так вы об этом не говорили? — Майкайла перевела взгляд на Узуна.
— Мне не важно, какое у меня тело, покуда я с госпожой, — спокойно произнес тот.
Файолон обнял корпус арфы.
— Ты ведь не протянешь больше полугода в нынешнем своем виде, если будешь оставаться в этой комнате и на этом месте, — произнес он тоном эксперта.
— Я уверена что скоро встану на ноги и смогу сама ходить куда хочется, — сказала Харамис. — Тогда мы перенесем его обратно в кабинет.
— Этим вы лишь немного продлите его существование — не более, — стоял на своем Файолон.
— К тому же быть слепым и неспособным двигаться — это очень угнетает, — заговорила Майкайла. — Когда болезнь вынудила вас оставаться в Цитадели, Узун особенно остро осознал все недостатки своего теперешнего положения. Он ведь даже не мог поглядеть в воду и вынужден был довольствоваться лишь нашими описаниями. Господину Узуну было поистине тяжело.
— Ну, в общем-то, положение мое не было таким мрачным, — сказал Узун.
— Просто ты не хочешь ранить ее чувства! — воскликнула Майкайла. — В прошлом-то году ты совсем не так говорил.
«Он всегда щадил и будет щадить мои чувства, — подумала Харамис. — Сколько раз он повторял, что почтет за счастье умереть, служа мне».
— А где вы раздобыли новое тело? — спросила она. — И на что оно похоже?
— Внешне оно выглядит как тело ниссома, а сделано из дерева и раскрашено. Все суставы изготовлены подвижными, — сказала Майкайла. — Эту работу выполнил Дарующий Жизнь из храма Мерет. Мы постарались, чтобы тело как можно больше напоминало прежнего Узуна.
— Ни разу не слыхала ни о каком храме Мерет. — Харамис почувствовала, что у нее начинает болеть голова.
— Он стоит на северном склоне горы Джидрис, как раз напротив того места, где вы отыскали свой талисман, — с надеждой в голосе произнес Файолон.
— Мерет — что-то вроде лаборнокской Богини земли, — ответила Майкайла, — гора Джидрис считается частью ее тела, а река Ноку — ее кровью, которой она питает всю страну.
— Они используют магию, построенную на крови? — резко спросила Харамис.
— Только чисто символически, — заверила Майкайла.
— И все-таки это мне не очень нравится, — проговорила Харамис, — так что ничего не предпринимай, пока я не разберусь, в чем тут дело. И Файолон тебе ни к чему. Если я пойму, что в этом плане ничего дурного нет, то проделаю весь ритуал сама.
— Но ведь вы не знакомы с ритуалом! — возразила Майкайла — У меня ушли долгие месяцы только на то, чтобы выучить самые простые ежедневные обряды, посвященные Богине Мерет.
— Я и вправду не на шутку опасаюсь за целостность корпуса арфы, — добавил Файолон.
— Чего опасаешься ты, — холодно заметила Харамис, — меня не интересует. Ты отправишься в Вар, и притом сегодня же. Так что пойди и собери все вещи, которые сможешь перевезти на ламмергейере.
Файолон не шевельнулся.
— Ступай! — повторила волшебница.
Файолон перевел взгляд на Майкайлу, в досаде пожал плечами и вышел из комнаты.
— Вы не можете отправить его в Вар, — запротестовала девушка, — он же там не был долгие годы, с тех самых пор, когда был еще совсем ребенком. Его дом здесь, в Рувенде.
— И здесь он продолжает увиваться вокруг тебя, как муха возле банки варенья! — фыркнула Харамис. — Я намерена отослать его как можно дальше, чтобы он прекратил отрывать тебя от занятий.
— Мне гораздо легче учиться, если мы занимаемся вместе, — заметила Майкайла, — а наши отношения всегда были целомудренными, и все ваши обвинения — сущий вздор! Неужто Узун не объяснил вам, что к чему? Или вы просто не способны понимать, о чем он говорит?
Девочка явно вышла из себя, но Харамис никак не могла понять, из-за чего именно.
— То, что он влияет на тебя дурно, совершенно несомненно, — холодно произнесла она. — Лишь только речь заходит об этом юноше, у тебя вдруг проявляются совершенно варварские манеры.
— Просто он мне небезразличен, — сказала Майкайла. — Мы с раннего детства были друзьями и собирались пожениться — до тех пор, пока не появились вы и не расстроили все. Только не ждите, что я переменю свои чувства к нему по вашей указке.
— Я полагаю, что твои к нему чувства изменятся, когда я удалю этого юношу на достаточно почтительное расстояние — в Вар. Цитадель, как выяснилось, все-таки слишком близко.
— И как же вы собираетесь перенести его в Вар? — спросила Майкайла.
— Госпожа может вызвать ламмергейера, — произнес Узун, — она говорила об этом прошлым вечером.
— Она ошибается. Ламмергейеры сообщили мне сегодня утром, что им до сих пор не удается с ней заговорить.
— Значит, ты и вызовешь для меня одного из них, — нашлась Харамис, — раз уж ты на это способна.
— Да, я могу с ними разговаривать, — с вызовом произнесла Майкайла. — Как по-вашему, кто их попросил вчера поднять вас на балкон? Но только отчего вы решили, что я помогу отослать отсюда Файолона?
— Ты, кажется, начинаешь забывать, девочка, что это мой дом, — заметила Харамис.