Глава 21
В следующие несколько дней в Оксли-Хаус, слава Богу, не происходило никаких событий. Рейн предложил воздержаться от всяких визитов до субботнего бала у Сазерлендов, и Чарити охотно согласилась с мужем. Леди Кэтрин вдруг проявила великодушие и согласилась принимать — и вежливо отправлять восвояси — визитеров, которые шли в Оксли-Хаус косяком. Леди Маргарет было заперлась в своей комнате, ссылаясь на радикулит. Чарити сначала слегка встревожилась, тем более что выражение лица у бабушки было что-то очень уж мрачное, но скоро успокоилась, так как леди Маргарет недолго усидела взаперти и принялась встревать в светские затеи леди Кэтрин. Таким образом, Чарити и Рейн могли по нескольку часов в день быть вдвоем.
Он устроил для нее прогулку в карете по Лондону и продемонстрировал все те достопримечательности, о которых рассказывал еще в бытность свою ее пациентом в Стэндвелле. Затем отвез ее в порт, где все бурлило и кипело, показать свою контору, завернув кстати и к двум мастерицам-шляпницам, чтобы Чарити могла пополнить гардероб. Кроме того, они стали каждый день вместе выводить Вулфрама на прогулку в парк. Поначалу Рейн был против, но громадина пес вел себя, против ожиданий, вполне прилично: только настораживал ухо и норовил пуститься вскачь. Пес старался слушаться команд Рейна, и когда они в очередной раз благополучно вернулись с прогулки домой, Рейн даже не удержался и, заглянув в веселые карие собачьи глаза, умилился и почесал зверюгу за ухом.
Противоестественная размеренность этой жизни начала действовать на нервы Чарити. Означало ли это, что Рейн прав и что сила его любви, их с Рейном любви, способна противостоять злокозненности джинкса? Или это только затишье перед бурей?
Расположенный в центре фешенебельного района, окруженный собственным парком, дом герцога Сазерленда каждую весну на одну волшебную ночь превращался как бы во врата большого света. Все, кто представлял собой хоть что-то в глазах высшего общества, получали приглашения посетитьэ тот прекрасный особняк георгианского стиля и отпраздновать окончание очередного лондонского сезона. А в этом году присутствие на балу виконта Оксли было не только желательно, но и обязательно, так как всеобщее любопытство сильно подогрела скоропалительная женитьба этого необычного молодого человека.
О виконте перешептывались и вздыхали, ему завидовали и на него сердились. Его брак был венцом великого любовного увлечения; нет, он всего лишь чудовищная безнравственная ошибка. Его супруга была ослепительной красоты блондинкой, и виконт пожертвовал всем, чтобы добиться ее; нет, это хитрая девица из провинции, которая мечтала повыгоднее выйти замуж и окрутила виконта, воспользовавшись его общеизвестной слабостью к женскому полу. Виконт женился на ней, так как она преданно ухаживала за ним во время болезни; нет, девица опоила его приворотным зельем. Виконт явился прямо в церковь и увел свою будущую супругу из-под венца, так сказать, вырвал из рук предыдущего жениха; нет, он освободил бедную девушку от постылого мужа, за которого ее отдавали против воли.
Эти истории передавали из уст в уста, их расцвечивали, приукрашивали. Скоропалительный брак виконта вдруг показался скучающему светскому обществу необыкновенно привлекательным… вообще-то свет не терпит отступлений от им же установленного этикета, но когда нарушение так романтично, проделано с таким размахом, как его не простить? И темнолицый страстный виконт вдруг оказался принят в лоно высшего света с распростертыми объятиями.
Вечер был необыкновенно знойным для мая, воздух казался густым и словно давил своей тяжестью страусовые перья, мял крахмальное белье… и действовал на нервы. К тому времени когда громадная карета с большими стеклами, медленно продвигавшаяся в ряду других экипажей к подъезду герцогского дома, свернула наконец к крыльцу, все разговоры давно смолкли. Леди Маргарет нахохлилась и беззвучно шевелила губами. Леди Кэтрин сидела неподвижно, будто статуя, и вид имела воинственный. Рейн только что положил конец бесконечным спорам, кто именно из двух престарелых леди будет представлять молодых супругов на балу, заявив без обиняков, что предпочел бы, чтоб его представляли герцог и герцогиня Кларендон. Старухи признали его правоту, но обе обиженно надулись.
Рейну показалось, что он чует какой-то противный запах, однако как только он начинал принюхиваться, запах исчезал. Рейн с подозрением уставился на кружевную пелеринку, закрывавшую вырез платья леди Маргарет, которую та очень уж часто поправляла? Поймав его взгляд, старуха вспыхнула и сделала вид, что смотрит в окно кареты. Рейн снова принюхался, все потонуло в сладостном розовом аромате, исходившем от юной женщины, сидевшей рядом с ним.
И вот наконец Чарити выбралась из кареты, прямо в объятия Рейна. Она была ослепительна в шелковом бальном платье цвета слоновой кости, с квадратным вырезом, украшенным вышивкой, зеленой с золотом, с короткими рукавами-буф. На ее туфельках были кокетливые шелковые банты, которые выглядывали из-под расшитого подола платья всякий раз, когда ее ножка становилась на новую ступеньку парадной мраморной лестницы. На плечи была накинута дивная шаль темно-зеленого цвета, тоже с золотой ниткой, поблескивавшей под ослепительным светом люстр холла. Роскошные белокурые волосы были заколоты на макушке и спускались целым водопадом локонов.
Но и изящный наряд, и кокетливый вид — все это было внешнее. Руки ее в длинных перчатках были холодны как лед. Она покосилась на Рейна, пока они, в ряду других гостей, ждали своей очереди быть объявленными при входе в бальный зал, и немного успокоилась при виде мужа; он рядом, такой надежный. Она держала его под руку. На нем был черный двубортный сюртук в талию и облегающие панталоны. Жилет был белый, парчовый, вышитый белым же, а перед рубашки украшали рюши. Девственно-белый воротничок охватывал жемчужно-серый галстук. Он стоял в дверях бального зала — на голову выше остальных мужчин, темный, элегантный и полный жизни. Это ее муж. Радость нахлынула на Чарити, и тревога отступила.